– в голосе бойца была странная настороженность, казалось, он не рад появлению политработников. От Гольдберга это тоже не ускользнуло:
– Где Медведев? – спросил он уже жестче.
– Не знаю, – ответил боец, избегая глядеть в глаза комиссару. – Я как греться ходил – его больше не видел. На позициях где-то.
– Греться? – переспросил Гольдберг.
Трифонов быстро объяснил, какие меры приняты в роте для обогрева людей. Комиссар кивнул.
– Далеко это?
– А вот идите по ходу сообщения, – показал Тулов за спину. – Там покажут. Только осторожней, у нас там из пополнения много, пугливые, не стрельнули бы.
Политрук понял, что этот боец как раз из тех, с кем Волков и Гольдберг выходили из окружения, – ничего удивительного, что Валентин Иосифович знает его.
– Идемте, Николай, – приказал комиссар.
Ход был едва по пояс – в бою по такому передвигаться только ползком, как видно, глубже строители отрыть не успели.
– Во взводе какое-то ЧП, – тихо сказал Гольдберг.
– Мне тоже показалось, что неладно, – ответил молодой политрук, придерживая карабин.
– Ладно, найдем Медведева – выясним.
Старшина Медведев нашелся быстро, как и командир первого взвода, он обходил позиции, следя за тем, чтобы никто не заснул. Увидев политработников, комвзвода-2 ощутимо подобрался и четко отрапортовал, что противник себя не открывал, пулеметчики и второе отделение греются. Гольдберг выслушал рапорт и сразу взял быка за рога:
– В чем дело, Денис? – спросил он холодно.
– Не понимаю вас, товарищ батальонный комиссар.
Луна зашла за тучи, и в темноте выражение лица было не разобрать, но Трифонову показалось, что старшина смущен и огорчен.
– Товарищ старшина. – Гольдберг умел быть жестким, и сейчас его голосом можно было резать стекло. – Что у вас произошло? Почему бойцы боятся политработников?
Тучи бежали по небу, луна выглянула снова. И Трифонов вздрогнул – широкое лицо комвзвода-2, обычно спокойное, даже сонное, сейчас выражало почти физическую муку.
– Денис, ты не можешь мне лгать, – уже мягче сказал комиссар.
Старшина вытер ладонью взмокший внезапно лоб, и Трифонов заметил, что на костяшках у Медведева засохла кровь.
– Что у вас с рукой? – резко спросил Николай.
– Я… – Медведев замолчал, глядя в землю.
– Вы кого-то ударили? – продолжал нажимать политрук. – Вы ударили своего бойца?
Трифонов знал, что, хотя с рукоприкладством и грубостью командиров в РККА идет борьба, такое случается нередко, но Медведев казался ему спокойным и выдержанным человеком. Судя по состоянию его кулака, старшина бил по-настоящему, от души, и здесь, на сыром ночном поле, в нескольких километрах от врага, это было очень серьезно.
– Ну…
