мы тебе гомики, сука? Не было ничего такого! – Что именно он понимал под словом «абстиненция», осталось загадкой.
Монастырев поморщился: интеллектуальный уровень подопытных оставался крайне невысоким. Опять отличия в деталях: в институт для экспериментов присылали уголовников, а в лабораториях «ЦентрМедПереработки» предпочитали бродяг. Впрочем, Геннадий Прокопьевич с трудом улавливал разницу между этими понятиями, ведь обе социальные группы находились за пределами общества, а увлеченный наукой Монастырев даже в структуре государственной власти разбирался с большим трудом. Единственное, что для него было по-настоящему важно, так это наличие среди подопытных представителей трех типов: относительно здорового человека, насколько может быть здоровым бродяга, алкоголика и наркомана со стажем. Мужчина, сидящий перед ним сейчас, относился к третьему типу: он давно подсел на героин и до вынужденного прихода в большую науку промышлял на московских вокзалах мелкими кражами.
– Скажите, Виктор, – полюбопытствовал Монастырев, – ломало вчера сильно?
Испытуемый снова скривился:
– Сильно. Я-то еще привычный, бывало, и сильнее крутит, а вот Васильевичу совсем плохо было. – Внезапно в глазах Виктора мелькнул страх. – Слышь, хозяин, а ханку нам еще дадут?
– Мы попробовали снять синдром метадоном, – негромко добавил ассистент, – но их организмы требовали «стим». Реакция была неожиданной: признаки абстиненции усилились, у всех подопытных наблюдались обильная рвота, резкое повышение температуры, а самый старший из них даже потерял сознание. После этого я распорядился дать еще по одной дозе «стима».
– Вы поступили абсолютно правильно, – кивнул Монастырев. – Мы не можем позволить себе потерять подопытных. Исследования вступают в самую интересную фазу. – Он замолчал, рассеянно почесал кончик носа и усмехнулся: – Значит, им нужен только «стим»…
Холодные пальцы Геннадия Прокопьевича задрали веко Виктора, и Монастырев внимательно изучил голубые глаза испытуемого.
– Странно.
– Что-то не так? – Ассистент отвлекся от своих записей.
– Да нет, все нормально, – медленно ответил Монастырев.
Зрачок Виктора приобрел золотой оттенок. В пятницу, когда Геннадий Прокопьевич осматривал подопытных в последний раз, этого странного блеска не было.
«Из-за «стима»?»
– Сегодня вечером вместо «стима» дадим героин, – решил Геннадий Прокопьевич. – Обязательно предупредите меня перед уколами: я хочу лично наблюдать реакцию.
– Вы думаете, она будет такой же? – прищурился ассистент.
Монастырев помолчал, затем слегка улыбнулся:
– Возможно.
Ассистент покачал головой:
– Вы понимаете, что это значит?
– Не хуже вас, молодой человек, не хуже вас. – Геннадий Прокопьевич отошел к стене. – Возьмите у Виктора и у всех остальных
