приложило максимум усилий, чтобы спустить дело на тормозах. Поняв, что следствие ему не грозит, Геннадий Прокопьевич попытался устроиться на работу – надо было налаживать новую жизнь, – но очень скоро понял, что в качестве прощального подарка бывшие работодатели выписали ему «волчий билет». Монастырева не брали ни в один институт, ни в одну лабораторию, он не мог устроиться даже провизором в провинциальную аптеку – полный негласный запрет на деятельность, даже близкую к прежней профессии. А вскоре империя развалилась, и Геннадий Прокопьевич окончательно перестал понимать происходящее вокруг. Жизнь превратилась в унылую череду одинаковых серых дней, ведущих в никуда. Ее единственным смыслом был поиск пропитания на ближайшее время. Монастырев брался за любую работу: торговал газетами, подрабатывал грузчиком в магазине, разносил рекламные буклеты и до сих пор удивлялся, как получилось, что он не спился. Тем не менее о самоубийстве Геннадий Прокопьевич подумывал, но… не успел.
Езас Раймондович Крысаулас отыскал Монастырева на барахолке, в которую после развала империи на некоторое время превратился знаменитый на весь мир олимпийский стадион «Лужники» и где бывший заведующий сектором секретного научного института брал уроки мелкой торговли у полуграмотного азербайджанца. Появление энергичного и богатого владельца крупной медицинской компании, который выразил глубокую заинтересованность в услугах опытного ученого, Монастырев расценил как чудо и, ни секунды не колеблясь, принял сказочное предложение. На голову Геннадия Прокопьевича неожиданно свалилось все, о чем он только мог мечтать: собственная лаборатория, невероятный доход – за один месяц Монастырев заработал столько же, сколько за полтора предыдущих года, и самое главное – возможность заниматься любимой наукой. Те задачи, которые первое время ставил Крысаулас, Монастырев решал на лету, вовсю используя свободное время для собственных изысканий. Геннадий Прокопьевич мечтал модернизировать «ратник», создать наконец идеальный стимулятор, но у Езаса Раймондовича были свои соображения насчет нового подчиненного.
Три месяца Крысаулас приглядывался к Монастыреву, а затем в один прекрасный день предложил разработать план производства нового препарата. Маленьких таблеток с вытесненным на них смешным изображением кролика. В те времена «экстази» только входил в моду, но энергичный Езас Раймондович был уверен, что у этого наркотика большое будущее. И не ошибся. Крысаулас вообще редко ошибался и в бизнесе, и в людях.
Известие о том, что основным видом деятельности компании «ЦентрМедПереработка» является производство синтетических наркотиков, Монастырев воспринял достаточно спокойно. Он хорошо помнил и «волчий билет», и развал империи, и пьяных грузчиков, и поучения азербайджанца, и многие другие ситуации, которые ему довелось пережить. Общество не смогло обеспечить ему нормальную жизнь, и Геннадий Прокопьевич без колебаний ответил обществу встречной любезностью.
Разработанный Монастыревым план производства «экстази»
