на деда, не глядите,сестра вас встретит у дверей…
И устрашусь ли жертвы малой?
Не долго стану целовать,
но сладко будет в крови алой
мне руки старые купать.
* * *
Я человечество люблю.
Кого люблю, того гублю.
Я – дух чумы смердяще-гнойной,
я братьев ядом напою
и лихорадку страсти знойной
в их жилы темные волью.
Я ненавижу одиноких.
Глубин заоблачно-высоких
мне недоступна тишина
и мудрецов голубооких
святая радость не нужна
для мыслей черных и жестоких.
Но будет день, – преступный миг:
я подыму в них гордый крик,
я заражу их диким бредом,
и буду грозен и велик,
когда ни мне, ни им неведом
в них исказится Бога лик…
I
Иду по улицам шумящим,
встречаю сумрачные взгляды,
наперекор любви просящим
свершаю темные обряды.
О, я – жестокий и беспечный,
для них не ведаю пощады!
О, в этой жизни скоротечной
иной исполнен я отрады.
Они идут, проходят мимо,
встает как пыль их вереница:
влачатся долго, нестерпимо
однообразные их лица.
К чему их столько?! – все как тени,
их речь – не речь, пустое эхо.
В глазах ни света, ни падений,
ни зла, ни гордости, ни смеха.
Вас проклинаю! Вам – забвенье!
Моей любви теням не надо,
вам серый хаос, вам – презренье!
Вас ненавидеть мне отрада.
II
Иду к другим, зову других,
зову отъявленно-преступных,
всех неге мирной недоступных,
бесстыдно-смелых и нагих!
Зову в провалы и подвалы,
в притоны тайные игры,
к пирам в кощунственные залы,
где ждут их пьяные костры.
Хочу в порывах исступлений,
в безумстве плясок, мигов, смен,
в чаду страстей, в бреду радений
сорвать запретов тесный плен.
Хочу, чтоб вспыхнули как пламя
они – свободные мечтой,
да будет свет их – миру знамя
ненасытимости людской!
Ко мне, ко мне, со мной в утеху,
в позор блистающим богам,
навстречу зною, злобе, смеху —
со мной к неистовым кострам!
III
Но сам с толпою мутно-пьяной,
пойду ль к дымящимся кострам?!
Нет, в час их жертвы, в час багряный,
себя им в жертву не отдам.
Не буду с ними в вихре дымном,
иной забавы захочу!
Меня да встретят светлым гимном
и да, поверят палачу!
Не отступлю пред старой ложью,
стопою легкой к ним сойду.
Заворожу их тихой дрожью,
с них глаз любовных не сведу.
А в час, когда безмерность муки
подымет
