за бессовестного разбойника. Как знать, на что способен такой тип? Если к тому же он еще и беспринципный сластолюбец?
Он рассмеялся вместе со мной, и его плечо затряслось под моей рукой.
– Поверни голову. Если тебе нужно женское тепло и сочувствие, сиди спокойно, пока я буду их демонстрировать.
– Ммм… Нет, – произнес он после небольшой паузы. – Я не смог бы убить его. Но после того как я унизил его в твоих глазах, я должен был дать ему шанс вернуть себе чувство собственного достоинства. Он смелый парень. И заслужил право реализовать это качество на практике.
Я покачала головой.
– Никогда не научусь понимать мужчин, – пробормотала я, нанося на ранку мазь из ноготков.
Он взял мои руки и уткнулся в них подбородком.
– А тебе и не нужно понимать меня, англичаночка, – спокойно сказал он. – Пока ты любишь меня. – Он поцеловал мои руки. – И кормишь меня, – добавил он, отпуская их.
– Значит, женское тепло, любовь и еда? – засмеялась я.
В наших сумках я отыскала холодные лепешки, сыр, а также немного бекона. Напряжение и абсурдность последних двух часов, как оказалось, основательно меня изморили, и я с жадностью набросилась на еду.
Голоса окружающих нас людей смолкли, костер погас – казалось, на тысячу миль окрест не было ни одной живой души. Только ветер непрерывно шевелил кроны деревьев, ломая сухие ветви, падавшие на землю.
Джейми сидел прислонившись к дереву, лицо его в сумеречном свете звезд казалось унылым, но все тело излучало озорство.
– Я дал твоему герою слово, что не стану досаждать тебе своими отвратительными притязаниями. Я буду верен данному мной слову до тех пор, пока ты сама не позовешь меня разделить с тобой ложе. А пока я пойду и лягу с Кинкейдом и Муртой. Правда, Мурта храпит.
– И ты тоже, – сообщила я.
Я секунду смотрела на него, затем дернула плечом, отчего мое порванное платье соскользнуло с него.
– Ты уже провел соответствующую подготовку, теперь можешь завершать дело.
Я встряхнула другим плечом, и платье упало.
Его руки, словно горячий шелк, скользнули по моему телу.
– Ну ладно, – пробормотал он мне в волосы, – война есть война.
– Я вечно путаюсь в датах, – сказала я спустя некоторое время, глядя в густо усеянное звездами небо. – Мигель де Сервантес уже родился?
Джейми лежал, вытянувшись во весь рост, на животе рядом со мной, а голова и плечи высовывались из палатки наружу. Он медленно открыл один глаз, устремив его в сторону горизонта. Не обнаружив никаких признаков восхода, он вновь перевел на меня взгляд, в котором сквозило уязвленное самолюбие.
– Ты что, испытываешь острую необходимость немедленно побеседовать об испанской литературе? – слегка охрипшим голосом спросил он.
– Да нет. Мне просто интересно, знаком ли тебе термин «донкихотство»?
Он приподнялся на одном локте, почесал голову обеими руками, чтобы окончательно
