все-таки Маша пару раз глянула и на молодого. Взгляд у него был теплый. Говори, мол, не тушуйся.
– Теперь я хочу ее удочерить, – закончила Маша. – Научите меня, как это сделать.
Молодой посмотрел на старого. Тот посмотрел в окно.
– Я говорил тебе, Владик, перед нами редчайший экземпляр. У меня с утра было чувство, что сегодняшний день еще преподнесет сюрпризы.
Молодой явно испугался, что девушка обидится:
– Виктор Лазаревич хочет сделать вам комплимент…
– А я не за комплиментами сюда пришла, – отрезала Маша, – и можете не сомневаться: у меня хватит денег заплатить за консультацию.
Реплику, казалось, пропустили мимо ушей.
– Надо же, – сказал молодой, обращаясь одновременно и к коллеге, и к посетительнице. – В моей небольшой практике это впервые. Обычно идут по вопросам наследства, склоки всякие. Из-за бабушкиного шифоньера родные братья ссорятся на всю жизнь. А тут чужой ребенок…
Тут старый повернулся и пристально посмотрел на девушку.
– А может, вас, милая моя, лишняя комната тревожит? Бывает и такое. Дело житейское. Уверяю вас: игра не стоит свеч…
Маше кровь бросилась в голову. Она вскочила, уронив со стола пресс-папье. Молодой тоже вскочил, оглянулся на старого, явно страдая от бестактности сослуживца. Засуетился:
– Вы не переживайте. Я помогу вам. Разумеется. Помогу. Сядьте.
Он поднял пресс-папье. Маша села. Расстегнула куртку – ей стало жарко…
– Я думаю, в вашем случае лучше подойдет не удочерение, а опека. Это и материально лучше. И не так хлопотно. Вы ведь заинтересованы побыстрее забрать ребенка?
– Вот именно.
Молодой опять взглянул на старого.
– Да, это сейчас нетрудно – установить опекунство, – словно нехотя отозвался тот и, подойдя к молодому, уселся на диван. Прямо напротив клиентки.
Маша почувствовала его скептический настрой и насторожилась.
– А вы, красавица, слышали пословицу: «Утро вечера мудренее»? А? Вы сейчас, милочка, взвинченны, обижены, расстроенны. Находитесь в плену у собственных эмоций. Мой совет: придите, покушайте, выспитесь как следует. И крепенько подумайте. Не обижайтесь на старика. Допускаю, что у вас благородный порыв. Он достоин похвалы. Это говорит о ваших душевных качествах. Но жизнь – не порыв, уж поверьте мне. А выдержите ли вы тот груз, который взваливаете на себя?
Маша приготовилась возражать, но мужчина остановил ее жестом:
– Если бы это была ваша родня, пусть седьмая вода на киселе, я бы слова не сказал против, но ведь девочка вам, насколько я понял, совсем чужая. Ох, трудно все это. Вы даже пока не представляете. А я – знаю. У меня две дочери. Уже взрослые, слава Богу. Но что нам с женой пришлось перетерпеть в их тринадцать – пятнадцать лет! Это же уму непостижимо. Терпел только потому, что родные. Куда деваться? А тут – чужой ребенок с такой глубокой психологической травмой.
– Она
