еще огромную страну, а потом в лаборатории, наверное, немало сил потратил, чтобы снимки вышли безукоризненными, словно из дорогого календаря.
Сейчас Левин отец плечом к плечу с Саньком, как на выставке, шел от фотографии к фотографии, сам смотрел на них с интересом, словно видел в первый раз, и с удовольствием комментировал:
– Это Закарпатье, Невицкий замок, – говорил он, показывая на живописные старинные развалины. – По легенде, в нем жила Злобная Дева, которая, чтобы не стареть, принимала ванны из крови невинных девушек… А вот водопад в Сартавале, на границе с Финляндией. Видел фильм «А зори здесь тихие»? Его на этом водопаде снимали. Лотосовые поля под Астраханью, в дельте Волги. Посмотри, какая красота! Ты небось и не знал, что у нас в России тоже лотосы есть, думал, только в Китае да в Индии?
Признаться, Санька вообще никогда о лотосах не думал.
– Ведь вы бы могли большие деньги на этом делать, – сказал он, чтобы поддержать разговор.
– Когда я фотографией занимался, никто еще о деньгах не думал. Снимали для души. Только девушкам любимым дарили, – он кивнул в сторону двери, за которой, видимо, наряжалась Левина мама.
– Ну, а сейчас?
– А сейчас я уже не снимаю. Теперь, когда появилась современная аппаратура, из фотографии выветрилось все, что делало ее искусством, интересным занятием. Раньше ведь как было? Выдержку и диафрагму приходилось вручную выставлять, экспонометром поработать, расстояние и освещенность на глаз определять. А с проявкой сколько возни было? В темноте, не дай бог, хоть лучик света попадет. Проявишь – и развешиваешь сушить на веревке, как белье… А нынче что? Клик-клик без всякой настройки, слил фото в компьютер и не знаешь, что с ними делать дальше. Все мастерство заменил фотошоп. Фотки – правильно их теперь называют. Разве вот это – фотки? – он указал на развешанные пейзажи. – Это фотоработы. За каждой – по нескольку сотен километров маршрута, по дню-два-три подходов, прицеливания… По две-три пленки, отснятые впустую… Мой отец говорил: «Если из сотни фотографий удались две или даже три – считай, что тебе крупно повезло». У меня вся стипендия уходила на пленку, бумагу, проявитель…
– А зачем вы тратили на них и время и деньги? – удивился Санек.
Рафаил Израилевич ответил сразу же. Тема эта у него была, без сомнения, давно обдуманной.
– Как бы тебе объяснить… Ни за чем. Для собственного удовольствия. Каждый человек что-нибудь делает ни за чем. Обязательно. Иначе он как бы и не человек. Дело просто в том, чтобы выбрать себе занятие для души. Я, например, фотографировал ни за чем. Другой кто-нибудь в те же годы за девушками бегал, тоже просто так, третий книги собирал. Собрал, скажем, целую библиотеку, так что она всю квартиру заняла. Собрал и спросил себя: зачем мне все эти книги? А ни за чем.
«А мой отец ни за чем водяру глушит», – пронзила вдруг Санька горькая мысль. Но вслух он ничего не сказал, только болезненно поморщился.
– Вот
