– нашлись? Все?
ЖУК. Все! А замок обратно целый!.. (Убегает, возвращается с охапкой театральных костюмов.) Все, все, все! Там, там, тарам! (Бросает Спиваку его костюм.) Ваш балахон. (Фроловой.) Ваша халабуда. (Бондарю.) Твой спинжак!
СПИВАК. Завтра и раздали бы.
ЖУК. Никаких завтра! Кажен получает и хочь спи в ём, но чтоб был целый! Завтра! До завтра еще сто раз стырят! (С охапкой оставшихся костюмов проходит на сцену.)
БОНДАРЬ (покончив с баландой). Вкусные и калорийные блюда согласно раскладке готовит кормоцех нашего лаготделения. (Уходит.)
Неожиданно электрический свет гаснет, затем загорается вполнакала.
СПИВАК. А я все думал: чего нам сегодня еще не хватает? Оказывается: чтобы свет вырубили. (Снимает со стены и зажигает «летучую мышь».)
Свет выравнивается. Спивак прикручивает фитиль в лампе, оставляет ее на столе. С интересом рассматривает свой балахон.
СПИВАК. Нашлись… надо же!.. Верно сказано: искусство – оно всегда доходит.
ФРОЛОВА. Даже жалко, что нашлись, да? Рухнула ваша грандиозная идея поставить Островского без костюмов.
СПИВАК. Грандиозные идеи никогда не рушатся целиком. Если они действительно грандиозные. Я знаю, как сделать. Даже в костюмах. Следи. В выгородке будет что-то такое, из нашего быта, очень узнаваемое… Что? Да вот – клифт. (Берет замызганную фуфайку, кладет на лавку.) И вот Дудукин… (Набрасывает поверх кожушка бархатный балахон. «Прогуливаясь по аллейке».) «Что ж делать? Жизнь-то у нас в провинции, скучна очень…» И смотри, что я делаю дальше! (Останавливается у скамейки. Как бы в рассеянности берет фуфайку, внимательно разглядывает ее, как бы недоумевая, что это такое, одновременно давая возможность зрителям в подробностях рассмотреть лагерный клифт. Кручининой.) «Вы еще не соскучились у нас? Не надоело вам?» (За Кручинину.) «Да где веселее-то? Везде одно и то же!» И – зона молчания. На минуту! Полная тишина!
Полная тишина. И в ней: где-то бьют по рельсу на «съем», лай овчарок с вахты, мат конвоя.
СПИВАК (бросает фуфайку на место, торжествующе). Вот! Вот то, что надо! (Еще послушал лагерную тишину.) Вот тут они и начнут икать!
Фролова молча подходит к столу, берет «летучую мышь» и с силой швыряет ее в задник. Пробив трухлявый картон, тяжелая лампа падает на сцене. Вспышка, пламя мгновенно охватывает сцену и зрительный зал лагерного клуба.
Суматошно заколотили по рельсу. Вой сирен пожарных машин.
Картина четвертая
Аплодисменты
Сцена в клубе 3-го лаготделения. Это бывшая столовая, кое-как переоборудованная под клуб. На заднем плане брезентовый, в дырах, занавес, отделяющий сцену от зрительного зала. Сцена заставлена бутафорской мебелью со следами пожара.
На сцене – ЖУК. Поправляет мебель, проверяет, все ли на месте.
Появляются СПИВАК, ФРОЛОВА и БОНДАРЬ.
ЖУК. Вот здесь и будем играть. А переодеваться – там, в боковушке. Нормально. Дует, правда, изо всех щелей. А так нормально.
СПИВАК. Артисты в сборе?
ЖУК.
