style="font-size:15px;"> – Не жалко? – спросила изумлённая Светка.
– Нет, так будет правильно.
Добрыня сжимал губы, сдерживая улыбку, ничего не понимающая немецкая пара ждала дальнейших действий и с любопытством смотрела на нас. Бригитте склонила голову набок и что-то негромко сказала мужу, тот кивнул. Я приняла это на свой счёт, мельком подумав – «опять вывалилась вперёд, как подстёгивает кто-то», но заговорила:
– Мы нашли его в книге на чердаке… В моём итальянском доме… или в чьём? Нет, он тогда ещё не был моим.
От волнения я запуталась, засмущалась, замолчала и посмотрела на Добрыню. Он с одобрением моргнул, чета Майеров улыбалась заинтересованно, а Светик подбодрила в своей манере:
– Давай, не дрейфь, сказала «А», говори «Б». Люди ждут.
Лицо горело, вероятно, покраснела до ушей и слилась с платьем, но набралась смелости и продолжила спонтанную речь:
– Браслет старинный, ему больше ста лет. Это серебро с рубинами. Мы сделали только предварительную оценку, шесть тысяч долларов.… Ой, при чём тут деньги?.. Не в них же дело… да…. Это не мой подарок, это благодарность дома… он стоял никому ненужный и заброшенный, а теперь у него есть мы…
Голос мой задрожал, я заглохла окончательно и тут же отругала себя: «Ёлы-палы! Выгляжу как дитё! Не зареветь бы ещё»! Держа на ладошке мою великую ценность, я протянула её Бригитте. Та умилилась, чисто женским движением, сдерживая эмоции, прикрыла пальчиками рот и закачалась из стороны в сторону. Я сразу подумала: «Ну и пусть! Эйнштейн тоже вёл себя как ребёнок, между прочим! Важно не поведение, а результат»!
– Ну, ты даёшь! Я тобой горжусь, – сказала негромко Света.
Добрыня улыбнулся, чуть заметно кивнув, и подмигнул. Фрау Майер взяла браслет, затем поднялась и подошла ко мне. Я встала, как школьница на уроке, а она меня обняла. «Матерь Божья, сколько пафоса мне удалось внести! Как лирическая героиня слезливой мелодрамы!.. Провалюсь на месте сейчас!» – я опять разозлилась на себя. Куда девать руки не нашла и решила – обниму её тоже.
Немец засмеялся громко, заливчато, снимая неловкость сцены, и снова что-то вымолвил по-немецки.
– Женщины! В этом и есть непостижимость вашей тайны. Очень трогательно, он обещает, что твой подарок будут бережно хранить.
Бригитте заговорила, обращаясь к Добрыне, её супруг слушал с удивлением. Мой любимый мужчина засмеялся, затем начал отвечать, подтверждая слова лёгкой жестикуляцией.
Чета Майеров обескуражено смотрела на меня как на какую-то невидаль. Мы с подругой переглянулись.
– Что случилось? – спросила Света, вскинув бровки.
– Фрау Майер дамским намётанным глазом всё-таки разглядела Наташин синяк. Она спросила, если это моя женщина, то почему в таком виде? Кто её бьет?
Господи! В порыве чувств, совсем забыла про чёртов фингал! В смущении я принялась поправлять волосы. Немецкая пара снова заулыбалась и синхронно закачала головами.
– А ты что? – с недоумением спросила подруга, не зная, то
