style="font-size:15px;"> – Значит, я тоже!!!
Оно выразило себя в его крике – тайное, давящее и ядовитое чувство, ноющая боль, погнавшая его на перевал в Виселичном Проломе, сродни боли от прикусывания гнилого зуба, откуда вытекает сладковатый гной. Рингил ощутил привкус собственной ненависти во рту и затрясся так, что не смог остановиться. Гингрен почувствовал этот взрыв – и дрогнул.
– Рингил, но таков закон…
– Бред сивого ящера! – Внезапно сила гнева испарилась, криновый отходняк ее уничтожил и навалился растущей тяжестью, не давая сосредоточиться. Рингил вернулся к табурету и опять сел, безжизненным тоном бросил через плечо, обращаясь к отцу, который остался стоять: – Это была политическая сделка, ты все знаешь сам. Думаешь, Джелима посадили бы в клетку у Восточных ворот, будь его фамилия Эскиат? Или Аланнор, Раф-рилл, любая другая, за которой маячит мощь Луговин? Думаешь, хоть один садист-насильник из Академии когда-нибудь познакомится с острым навершием кола?
– Этот вопрос, – напряженно проговорил Гингрен, – мы не можем обсу…
– Ох, пошло все на хрен. Забудь. – Рингил подпер подбородок ладонью с полусогнутыми пальцами и, поддавшись нарастающему отходняку, позволил зрению расфокусироваться, чтобы не видеть узор древесины на столешнице. – Я этого не сделаю, отец. Я не буду спорить с тобой из-за прошлого. Какой смысл? Прости, если я испортил тебе переговоры с Канцелярией.
– Не только мне. Каад мог бы помочь.
– Ага. Мог бы, но не собирался. Он просто хотел – вы оба хотите, – чтобы я держался подальше от Соленого Лабиринта. Остальное – отвлекающие маневры. Это не поможет мне разыскать Шерин.
– По-твоему, если пробиться в Эттеркаль силой, что-то изменится к лучшему?
Рингил пожал плечами.
– Эттеркаль забрал ее. Значит, только там я найду что-нибудь полезное.
– Клянусь зубами Хойрана, Рингил. Неужели оно того стоит? – Гингрен подошел к столу, оперся об него и склонился над сыном. Его дыхание было несвежим от переживаний и бессонной ночи. – Я хочу сказать, неужели она того стоит – дочь придурка-торговца, бесплодная, да еще и слишком тупая, чтобы вовремя не позаботиться о собственной судьбе? Она тебе даже не двоюродная сестра.
– Я и не ожидал, что ты поймешь.
«В особенности то, чего я сам не понимаю».
– Она уже сейчас порченый товар, Рингил. Ты ведь понимаешь, верно? Знаешь, как устроен невольничий рынок.
– Как уже было сказано, я и не ожи…
– Хорошо, потому что я и впрямь не понимаю. – Гингрен стукнул по столу кулаком, но не в гневе, а от отчаяния. – Я правда не понимаю, каким образом тот самый человек, который помог спасти этот сраный город от ящеров может сидеть тут и говорить мне, что вернуть одну изнасилованную и избитую бабу важнее, чем защитить стабильность того самого города, за который он отчаянно сражался.
Рингил посмотрел на отца.
– А-а, теперь дело в стабильности, да?
– Именно
