я собираюсь в Щвейцарию, в Базель и другие города. В Базеле предстоит конгресс, в котором я приму участие. На конгрессах обсуждаются мировые вопросы, разные проблемы, а я являюсь туда с моим «маленьким» делом, делом облегчения тяжелого положения ч е л о в е к а»72.
Интересен и тот факт, что еще задолго до основания (в 1936-м) Всемирного еврейского конгресса, Тейтель осознал необходимость создания международной организации, которая будет избираться из представителей всех стран, где проживают евреи, имея вес на политической арене и независимый консультативный характер. В феврале 1915 г. в своем письме к лидерам еврейской общественности Великобритании – президенту Англо-еврейского комитета Клоду Монтефиоре (Claude Montefiori) и президенту Еврейского исторического общества Люсьену Вольфу (Lucien Wolf) – Тейтель предложил проект такой международной организации, которая бы «состояла из общественных деятелей всех стран, кому дороги интересы еврейского народа, защищала интересы евреев и способствовала улучшению жизни еврейства»73, отмечая особенное значение такой деятельности в кризисных ситуациях, требующих радикального решения. Мотивируя свое решение геополитически, прежде всего тем, что еще до окончания войны евреям разных стран следует позаботиться о своем будущем, т.к. новая карта Европы не изменит их положения, он исходил из того, что если евреи на фронтах Первой мировой войны доказали, что «они прежде всего граждане… государств», то и международная консолидация в решении гражданских вопросов – важный радикальный шаг для их будущего. При этом он не выделял необходимость решения вопроса исключительно для русского еврейства, считая его частью общемирового еврейства. В. А. Поссе отмечал: «Для Тейтеля еврейский Бог был гением еврейского народа, был тем, что объединяет в единое национальное целое евреев, разбросанных по всему земному шару»74Тейтель, идеи которого опережали время, во многом и сам был носителем этого будущего, в котором консолидированные действия и взаимопомощь государств, организаций, людей, инициатив будет не идеалом, а нормой.
Не случайно одним из его идеалов был петербургский доктор немецкого происхождения Федор Гааз, главный врач московских тюремных больниц, которого еще при жизни называли «святым доктором». В письме от 9 октября 1909 г. к известному адвокату Анатолию Кони, который был одним из инициаторов установки памятника доктору Гаазу, Тейтель писал: «Очень мне нравится надпись на памятнике “Спешите делать добро!” Это, кажется, первый памятник доброму человеку, доброму сердцу. А как теперь велика нужда в добрых людях! Жилось бы лучше, если бы было побольше докторов Гаазов»75По воспоминаниям самарского историка Александра Смирнова, Тейтель любил повторять: «Спешите делать добро»76Его и самого еще при жизни друзья стали называть «доктором Гаазом»77Генрих Слиозберг, вспоминая любимое выражение Тейтеля «класть заплаты» на разрывы в человеческих
РГАЛИ. Ф. 2 274. Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 1 (письмо Я. Л. Тейтеля к А. П. Бурову от 24 июня 1931 года). Слово «человека» выделено Я. Л. Тейтелем.
ГАРФ. Ф. Р-5 774. Оп. 1. Д. 115. Л. 6–9 (копия письма Я. Л. Тейтеля).
Письмо Я. Л. Тейтеля к А. Ф. Кони от 9 (22) октября 1909 года. ГАРФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 3 395. Л. 10. В ГАРФ хранится восемь писем Тейтеля к Кони, написанных в 1909–1915 годы.
«Доктором Гаазом» Тейтеля впервые назвал Н. Г. Михайловский (Гарин) еще в 1900 году, выведя его в образе следователя Абрамсона в очерке «В сутолоке провинциальной жизни». Также см.:
