что выпадает на долю женщины. Одно хорошо, они скоро забываются. Малыш и впрямь оказался мальчиком, но некрупным и с красненьким личиком. В палате, кроме Женечки, лежали еще несколько женщин. На следующий день младенцев разносили на кормление матерям. Женечка и соседняя с ней Бэлла с нетерпением ждали своих. Заглянувшая в палату санитарка исчезла за дверью.
– Ох ты, еврееныша забыли, – раздался ее голос в коридоре.
У Женечки сжалось сердце. В отчаянии она переглянулась с Бэллой. Через несколько минут дверь открылась и та же санитарка внесла младенца.
– Гуревич кто?
Женечка вздохнула с облегчением. Бэлла прижала к груди своего малыша.
– И не стыдно вам? – с укоризной и возмущением сказала она санитарке.
– Ой, извините, я не по злобе, просто сорвалось с языка, – заизвинялась та. – Там еще мальчишечка остался из вашей палаты. Счас я его перепеленую.
Наконец принесли перевязанный пакетик с ярлычком «Игнатов». Голодный малыш кряхтел и ворочался. Женечка коснулась пальцем его щечки. «Пусть только кто–нибудь скажет, что ты еврееныш, урою на хрен», – с какой–то новой, неизвестной себе злобой
Девушка, реклама, интернет
В этот раз мне досталось место у окна, из которого видны угол 14–й улицы и Восьмой авеню, реклама банка, спины автобусов, помеченные метровыми номерами, юркие желтые пятна городских такси. Время от времени оттуда доносится сирена полицейской или пожарной машины. Идет дождь. Я слежу за струйками, стекающими по стеклу. Еще мне виден светофор. На красный свет поток машин останавливается, уступая дорогу пешеходам под зонтиками. Дети, на что похож раскрытый зонтик? Детям всего мира раскрытый зонтик напоминает гриб. Сегодня первое сентября. День знаний на родине. Кто–то из русских друзей в фейсбуке уже написал: «Просвещение или смерть!» Но здесь, рядом, нет ни одного человека с сантиментами по этому поводу. Все распаковывают коробки, устанавливают мониторы, деловито подключаются. И так каждые полгода. Где–то за неделю до переезда появляется девица с планом этажа в руках. К ней подскакивают менеджеры. Что–то там сверяют. Волнуются только неопытные. Они едва успели расставить книжки по программированию, пригреться на новом месте, как нужно снова паковаться и перемещаться. Через пару переездов всем уже наплевать. Некоторые даже коробки не разбирают. Никто на себе, конечно, столы не таскает. Для этого нанимают здоровенных мужиков–грузчиков. Я уж и не помню, сколько их тут перебывало за восемь лет. Почему–то все на одно лицо и в одинаковых футболках. Понятия не имею, как их отличают друг от друга, особенно когда они выстраиваются в очередь за бифштексами в нашем кафетерии. У меня всегда такое ощущение, что они пытаются съесть побольше халявного мяса, ну там, на день вперед. Кто бы мне сказал, во сколько обходятся такие переезды с места на место? Ребята, которые копаются рядом, конечно, не знают. Они вообще контрактники из Индии. Откуда им знать. Нас и так осталось
