судья. – О каком творчестве можно вести речь? Творец – один, это всевышний Господь Вседержитель. И любые попытки соревноваться с Творцом достойны наказания!
– Да, но великие художники… Рафаэль, Тициан, Суриков… – промямлил адвокат. – Разве их творчество не заслуживает… а Пушкин? А Достоевский? А Чехов?
– Скажите еще – Зощенко или Гоголь! – отмахнулся судья. – Все они – грешники. Все они посягнули на монополию главного Творца, главного Художника!
– Совершенно с вами согласен, – встрял я в эту дискуссию. – Бог – главный художник. Вон какие закаты, какие восходы, какие северные сияния! А морской прибой в Коктебеле! А снегопад в Москве! А белые ночи в Питере! Да что далеко ходить – вон какие морозные узоры бывают на зимних окнах! Красота неописуемая! И кажется – зачем? Какой в этом утилитарный, прикладной смысл? Ради чего? Только ради красоты! Чистое искусство! Искусство ради искусства! Потому что Господь – великий художник, великий дизайнер, великий эстет!
– Замолчи, идиот, – прошипел судья. – Не кощунствуй, придурок. Тебе дай волю, ты всё опошлишь, окарикатуришь… Для чего ты пишешь свои рассказики? Чего добиваешься?
– Я добиваюсь… не знаю… я добиваюсь… ну, это… я добиваюсь прозрачности и чистоты прозы, – сказал я смущенно. – Пишу, не задумываясь. Словно кто-то диктует мне сверху… или сзади… или со стороны…
– Для тебя нет ничего святого!
– Почему же… детей – жалко, – прошептал я. – Деточки же ни в чем же не виноваты же… И вообще – всех жалко. Не хочу никого обижать. Потому иногда и вру – из жалости. Мне всех жалко. Даже ангелов небесных мне жалко, ей-Богу…
– Не поминай имя Божие всуе! Словоблуд!
– Мне и Боженьку жалко – зря он с нами так возится… И вас жалко, ваша честь… Вы так со мной мучаетесь… а могли бы просто… – И я махнул рукой.
– Ишь ты, ангелов пожалел!
– Ну а как же. Я даже придумал рассказ про ангельский митинг. Правда, еще написать не успел. Теперь уж, наверно, и не напишу… Будто ангелы вышли с плакатами: «Рай – наш!» А рядом другой митинг, где падшие ангелы с лозунгами: «Ад – наш!» И тянут меня то в одну, то в другую сторону…
– И это ничтожество смеет говорить о творчестве?! – возмутился прокурор. – За такие кощунственные речи ему бы следовало для начала вырвать язык и отрубить руки!
– Не будем спешить, – возразил адвокат. – Мне мой подзащитный кажется не совсем пропащим… Пусть расскажет о том, как он стал писателем.
Главное – не проговориться
– Что ж, попробую вспомнить… – И я задумался, закатил глаза. – Как сейчас помню, это случилось 7 сентября 1946 года, мне было три с лишним годика, я дремал на кроватке в детском саду во время тихого часа… Спать не хотелось – и я стал вдруг придумывать волшебную историю про мальчика, который никогда не спал, вообще никогда, но обманывал маму, рассказывая ей придуманные сны. И вот эти сны стали сбываться!
