не в себе самом и не в космическом содержании мирового бытия, а только в Божеском «Ты», только в своем личном первообразе, по отношению к которому мое «я» является Его живым отражением. В третьих, мое «я» живет и питается не космическою жизнью как таковой, а жизнью Самого Бога; и в четвертых, мое «я» по самой своей сущности божественно, т. е. является имманентным узлом, связующим собою Абсолютное с космическим содержанием всего сущего. Так вот уже по одним этим данным мое «я» не только имеет в себе возможности к собственному возрождению, но оно по самой своей природе предрасположено к этому величайшему таинству. Это одно.
С другой стороны, мое «я» само по себе целиком представляет из себя неистощимую внутреннюю жажду выйти из своего естественного состояния, потому что оно вследствие греха подернулось в себе зачерствелостью, духовной старческой дебелостью, граничащею с овеществленностью, и снова быть духовною, божественною личностью, какою первый раз оно вышло из рук своего Творца Бога. Но, чтобы выйти из такого своего состояния, которое само по себе не имеет для этого силы, ему нужно другое «я», такое «я», которое в одно и то же время было бы и совершенным человеческим «я» (но «я» безгрешным, таким «я», которое было до его падения), и в то же время совершенным Божеским «Я».
Такое «Я» нужно моему «я» только для того, чтобы послужить для моего «я» в качестве уже вполне органически связующего имманентного узла между моим «я» и Богом. Другими словами, чтобы существующую во мне, вследствие греховности моего «я», разъединенность с Богом, оно, это безгрешное «Я», могло бы собою целиком заполнить и чтобы, в свою очередь, божеская сущность, имманентно заключенная в безгрешном «Я», могла также быть оживотворяющим началом, объединяющим мое «я» с безгрешным «Я»; чтобы это безгрешное «Я» могло бы быть посредствующим между моим «я» и сущим Божеским «Я». И вот для этого дела в качестве безгрешного единственного «Я» выступает богочеловеческая Личность Христос.
Эта богосыновняя Личность Господа полна в себе сущих животворящих начал, возрождающих всякое человеческое «я»; она одна, в качестве отче-материнства, возрождает человека. Но вот вопрос: как возрождается мое «я» Христом и почему оно возрождается только одним Им? Здесь уже не один вопрос, а целых два.
Ответим на первый. Мы уже сказали, что человеческое «я» имеет в себе образ Божий. Мы также сказали, что оно, даже если и изживает его в себе, все же по самой своей природе является более божественным, чем космическим; а затем оно всегда имеет в себе и природную предрасположенность к духовному своему состоянию, т. е. к абсолютному выходу из своего греховного состояния. Отсюда возникает непреодолимая тоска о своей потерянной первобытной, еще догреховной, чистоте и святости. Тоска эта в человеческом «я» порождает жажду собственного спасения. Спасение как таковое «я» человеческое утверждает не в себе самом, а в другом «Я», в абсолютном для себя «Ты». Отсюда жажда откровения Бога человеческому «я» порождает веру в такого Бога, как
