насколько я знаю, он родом из Югославии. – Затем бумагу окунают в слабую чайную заварку, давно известный прием. А вот над печатными досками пришлось корпеть не одну ночь, – впрочем, такое трудолюбие легко объясняется прейскурантной стоимостью в двадцать пять тысяч фунтов. Кстати, краска тоже вполне современная… «Уинзор и Ньютон», жженая охра, разведенная, разумеется… В целом весьма неплохая подделка.
Клиент взвизгивает оскорбленным фальцетом:
– Вы что, обвиняете меня в подделке?!
– Что характерно, я обвиняю не вас, а того, кто совершил эту подделку.
– Вы просто пытаетесь сбить цену! Признайтесь!
Крибель с отвращением морщится:
– Возможно, вашим товаром заинтересуется какой-нибудь перекупщик на Портобелло-роуд. Можете попытать счастья на передвижных ярмарках марок и монет. Прошу прощения, мистер Бадд, но меня дожидается настоящий клиент.
Мистер Бадд с разочарованным стоном выбегает из магазина и пытается хлопнуть дверью, но дверь отказывается хлопать. Крибель качает головой, сокрушаясь, до чего дошел мир, и я спрашиваю:
– И часто фальсификаторы приносят вам свои подделки?
Крибель втягивает щеки, показывая, что вопрос не заслуживает его внимания.
– Мне знакомо ваше лицо… – Он перебирает свою мысленную картотеку. – Э-э-э… мистер Анидр. В августе вы продали мне блок из восьми негашеных марок Питкэрнских островов. Хороший чистый блок.
– Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, мистер Крибель?
– Более или менее. Как ваши занятия? Помнится, вы изучаете право в Университетском колледже Лондона.
Ха, он явно хочет меня подловить.
– Нет, астрофизику в Имперском колледже.
– Да-да, конечно. Вам удалось обнаружить разумную жизнь в космосе?
– Ее там ровно столько, сколько здесь, на Земле, мистер Крибель.
Он улыбается старой шутке и смотрит на мою сумку:
– Вы сегодня покупаете или продаете?
Я достаю черный кляссер и вынимаю из него узкую полоску из четырех марок.
Шариковая ручка в пальцах Крибеля барабанит по прилавку: тук-тук-тук.
Филателист и его лампа «энглпойз» склоняются над марками.
Стук шариковой ручки смолкает. Старческие глаза Бернарда Крибеля вопросительно обращаются ко мне, и я произношу:
– Четыре марки колониальной Индии номиналом в пол-анны, темно-синие, выпуска тысяча восемьсот пятьдесят четвертого или пятьдесят пятого года, с правой стороны листа и частичной маркировкой на поле, в хорошем состоянии, негашеные. Как вам?
– Недурственно. – Он продолжает рассматривать марки под шерлок-холмсовской лупой. – Не могу утверждать, что часто встречал подобные экземпляры. И на какую цену вы рассчитываете?
– В июне прошлого года одна гашеная марка из этой серии ушла
