Персефона. – Воистину трогательно.
– Надо бы заставить их заткнуться, – пробормотала Венера.
Ее пальцы чуть шевельнулись, она угрожающе прищурилась на все еще смеющихся крепких мужчин.
– Венера, нет, не…
Богиня любви не ответила, продолжая пристально смотреть на пожарных. Самый красивый из них, тот, что проявил хоть какую-то вежливость по отношению к Пие, посмотрел на богиню любви, и Венеру ошеломила синева его глаз, окруженных густыми ресницами. Он кивнул ей с легкой улыбкой. Богиня строго напомнила себе, что, каким бы привлекательным ни казался этот смертный, он тоже смеялся над Пией, а значит, и незачем обращать на него внимание. Но было что-то такое в том, как сверкали его глаза… в привлекательном изгибе его полных губ… и особенно в том, как он смотрел на нее – уверенно, с откровенным одобрением, совсем не так, как большинство воинственных древних смертных осмеливались на нее взглянуть… Венера не в силах была отвести взгляд… не в силах! И тут случилось это. Искра. Тот чудесный, необъяснимый разряд, что иногда проскакивает между двумя людьми. Такое не всегда может предсказать даже воплощенная Любовь.
– Венера, пожалуйста! Я говорю, не надо ничего с ними делать! Ты не должна их наказывать. Та смертная – просто откровенно глупая молодая женщина.
– Она не глупа!
Венера поспешно, хотя и с неохотой отвела взгляд от заинтересовавшего ее мужчины и огрызнулась на Персефону. У нее слегка кружилась голова, и ей вдруг захотелось плакать.
– Она просто нуждается в помощи. На самом деле она очень милая. Стеснительная, возможно, но милая.
– Венера, что ты успела натворить? – спросила Персефона, хватая богиню любви за руку и стремительно таща ее к выходу из ресторана.
– Я сделала то, что должна была, как ты и говорила.
– Что это значит?
– Ведь это именно ты сказала, что, если кто-то из современных смертных обратится ко мне за помощью, я должна буду даровать ее.
– Я такого не говорила.
– Нет, говорила!
– Нет, не говорила!
– Нет, говорила!
– Венера! – Персефона повернулась лицом к богине любви. – Что. Ты. Сделала?
– Я пошла в дамскую комнату, а Пия как раз…
– Пия?
– Та смертная, которую ты считаешь жалкой и трогательной. И не перебивай меня!
– Извини. Продолжай.
– Пия как раз начитывала заклинание.
Венера взглянула на богиню весны, ожидая вопроса: «И что дальше?» Но поскольку Персефона промолчала, она продолжила:
– Одно из моих заклинаний. Она просила у меня помощи. Взывала ко мне. Называла по имени. А ты и сама знаешь, что бедная девочка действительно в этом нуждается.
– Ты хочешь сказать, что сообщила ей, кто ты такая?
– Ну да, конечно. Она ведь меня звала.
– И ты брякнула, что ты –
