вздрогнул.
Икабод рассмеялся, вращая безумными глазами.
– Голоса предков, друг мой Илай, – объявил он. – Я слышу, как они зовут меня.
Он запрокинул голову и широко расставил руки, уставившись вверх через отверстие в крыше.
– Все мы – потерянные дети на этой земле, что не знает прощения… Надежды нет, пока мы не увидим свет!
Он озирался по сторонам, и тут Илай поймал себя на том, что не может оторваться от пристального взгляда Икабода, будто тот его завораживает. Каменный пророк подался вперёд и осклабился. Каждое его движение было нервным и порывистым, словно из какого-то странного, дёрганого танца, и Илай заметил, что в ответ он и сам всё делает быстрее, не в своём привычном, неспешном темпе.
– Но я совсем забыл о манерах! – воскликнул Икабод. – Такая дикая ночь требует лекарства, не так ли?
Илай смотрел, как оборванец, крутанувшсь на пятках, поспешил обратно к куче одеял и откопал в ней потёртую длинную куртку из змеиной кожи. Он засунул руки в рукава, потом в карманы. Когда он обернулся к Илаю, его ухмылка превратилась в самую широкую улыбку: в руке он вертел кожаную флягу.
– Зелёный ликёр, лучший во всей Змеиной пустоши, – объявил пророк.
Илай упёр руки в бока, кривая ухмылка растянулась на его загорелом лице. Вот что за запах он почувствовал, когда вошёл в хижину.
– Прости, Икабод, но я не знал, что проповедники пьют дурманящие ликёры.
Икабод склонил голову набок и уставился на флягу, сосредоточенно наморщив лоб. Он провёл костлявым пальцем по её неровной поверхности, а затем поднял глаза на Илая, с улыбкой вытаскивая пробку.
– Ликёр успокаивает мне нервы, – сказал он. – И заглушает голоса ночи вроде этой!
Он сделал долгий жадный глоток. Когда ликёр попал в горло, его лицо сморщилось, а ноги исполнили короткую джигу. Затем он резко обернулся вокруг своей оси и, сияя, протянул флягу Илаю.
– Присоединяйся, друг Илай.
Когда Илай Винтер взял флягу и понюхал открытое горлышко, по его лицу медленно расползлась улыбка.
– Запах ничего, – сказал он.
– Как и вкус, – подтвердил Икабод, ободряюще кивая.
– Я, конечно, не очень-то привык к крепким напиткам, – сказал Илай. – Вернее, отвык. Кажется, они ударяют мне прямо в голову, – он снова улыбнулся прежней кривоватой улыбкой. – Но пахнет вкусно.
Подняв флягу повыше, он сделал основательный глоток, выдохнул и причмокнул. Затем глотнул ещё, и ещё – и качнулся назад, проливая при этом ликёр из горлышка фляги.
– Осторожно, друг Илай, – сказал Икабод; его лицо выражало преувеличенную заботу.
Илай улыбнулся и тяжело опустился на спальный мешок, расплескав ещё немного обжигающей жидкости. Что-то невнятно бормоча, он закрыл глаза и уронил голову на грудь.
Икабод сел на колени перед старым скалолазом и какое-то
