казалось, что префект не ворвется в эту забегаловку, чтобы нас расстрелять. Если назначил встречу, значит, все обдумал и принял какое-то решение. И вряд ли оно станет причиной покупки нами лопат. Скорее всего, деньги. Но сколько?..
Только сейчас я понял, что за столиком идет спор, который вроде бы завершился пониманием несколько часов назад.
– В такую ситуацию любой из нас может попасть! – уверял Гриша, по-товарищески стуча Антоныча по спине. – Хочешь нас бросить? Валяй!
– Да разве я об этом говорил? – сказав это, Гера поправил воротник рубашки Антоныча. – Это я так, чтобы в следующий раз он документы при себе держал и где попало не разбрасывал…
– В следующий раз? – переспросил Гриша, глядя в сторону входа. – Следующего раза может и не быть… девочки.
Я повернул голову в том же направлении.
Глава 3
В кафе входили человек шесть или семь. В разномастных костюмах, коротко стриженные, на этих ребятках можно было пахать и сеять. Войдя, они тут же угукнули что-то бармену, и через несколько мгновений в зале нарисовался администратор. А еще через мгновение последний заговорил вслух о том, что кафе закрывается и все должны срочно его покинуть.
Почувствовав легкий холодок в груди, я посмотрел на Геру. Мне показалось, что он тоже чувствует легкий холодок в груди. Хотя, чего врать, я был близок к поносу.
Как только в дверях скрылась спина последнего из посетителей, в кафе появился еще один. Щуплый, что неудивительно для его возраста, который я оценил лет этак в шестьдесят, в костюме сотрудника компании по оказанию ритуальных услуг: черный костюм, белая рубашка и черный галстук. Впрочем, когда он приблизился и его коснулся свет, я увидел, что галстук серый. Но легче от этого мне почему-то не стало. Возможно, моим позитивным мыслям мешала блестящая, как бильярдный шар, голова старичка. Подобно зеркальной сфере под потолком бара она отражала падающие на нее лучи света и слепила. Неприятные ощущения. Он словно специально для знакомства с нами ее выбрил.
Подойдя, старец осмотрел нас взглядом гомосексуалиста-изувера, и один из двоих явившихся с ним холуев тут же приставил к нашему столику пятый стул. Если бы не линзы очков, сверкающие, как глаза ястреба, то его можно было бы принять за профессора-ботаника из университета. Такие способны заплакать, ставя «неуд» в зачетку студента. Но очки непостижимым образом превращали жалостливого дедушку, читающего перед сном Мопассана, в лионского мясника Клауса Барбье.
– Вы, надо полагать, Сергей Антонович? – полюбопытствовал он, глядя на Антоныча.
С этого, собственно, все и началось.
– А вы, надо полагать, тот, кто хочет вернуть мне основной документ гражданина Российской Федерации?
Старичок улыбнулся и кивнул холую. Тот подозвал администратора. Что-то ему сказал, и администратор кликнул официанта. Тот как трясогузка ускакал на кухню.
– Мне нравится в зрелых мужчинах дерзость, – сообщил нам дедушка. –
