негативных последствиях. Опасность или угроза последствий могут быть достаточно конкретными или весьма неопределенными. Обычно страх и тревогу различают именно по этому критерию: страх имеет конкретный объект, тревога его не имеет. Такой принцип разделения, как правило, связывают с именами Кьеркегора и Хайдеггера, хотя его предтеча обнаруживается в трудах Канта: «Страх перед предметом, который угрожает нам неопределенным злом, – это боязливость»67. Ключевым моментом является неопределенность. Если человека, испытывающего страх, спросить, чего он боится, то в целом он сможет дать довольно четкий ответ. Если же у него спросить, чего он хочет в данный момент, то мы также получим в целом четкий ответ, а именно: чтобы источника страха не было, быть защищенным от него или что-либо в этом роде. Человек, мучимый тревогой, напротив, не сможет четко ответить на эти вопросы.
Надо признать, что на практике разницу между тревогой и страхом увидеть не так просто, как в теории, прежде всего потому, что страх также связан с элементом неопределенности, как восприятия самого объекта, так и возможностей дальнейшего развития ситуации: ты испытываешь страх перед определенным объектом, однако не понимаешь, что именно тебя в нем пугает, и не знаешь как на него реагировать. Для многих видов фобий также характерно наличие объекта, т. е. человек знает, чего он боится, однако остается неопределенным то, как объект может влиять на его жизнь. Я не стану подробно останавливаться на том, как следует – или возможно ли в принципе – проводить четкую границу между страхом и тревогой, а буду придерживаться традиционного критерия различия между ними, т. е. наличия или отсутствия конкретного объекта.
Когда мы говорим о том, что страх всегда имеет интенциональный объект, это не значит, что этот объект всегда реален. Большинство из нас, вероятно, в детстве боялись всяких чудищ и верили, что кто-то прячется в шкафу или под кроватью, – когда я был маленьким, то считал, что в душе возле спальни моих родителей обитает привидение, мне было по-настоящему страшно, ведь чтобы добраться до родителей ночью, когда мир таит в себе столько опасностей, я должен был миновать ванную комнату. В действительности не было никакого чудовища ни в шкафу, ни под кроватью, ни в ванной комнате, но тем не менее это не означает, что страх не имел объекта – объектом было именно то чудище, которое, как я воображал, там находилось. Воображаемый объект, так же как и реальный, может быть интенциональным объектом. Если я в кинотеатре смотрю фильм и некий образ пугает меня, то это не потому, что я верю в реальное существование этого образа68. Я могу отличить фантазию от реальности, и я полностью согласен с тем, что устрашающий образ вымышленный. С той же уверенностью можно сказать, что мой страх имеет интенциональный объект, а именно – вымышленный образ.
А как насчет страха «неведомого»? Элиас Канетти писал: «Ничего так не боится человек, как непонятного прикосновения. Хочется увидеть, что тебя коснулось, хочется узнать
