rel="nofollow" href="#n_34" type="note">[34], то замыслил и почти утвердился (после обнаружения собственного постыдного невежества) [в том намерении, чтобы] мне вселиться в [Col. 10] тихое пристанище с целью искупить, насколько это [возможно], посредством стыдливой скромности дерзость [моей] болтливости[35].
Но ты, мой достопочтенный Лев[36], пересилил мой замысел и намерение своим похвальным усердием и требующей повиновения любовью. Кроме того, моя небезызвестная привязанность (charitas) к Римской церкви и честь божественного служения[37] выводят меня из прежде задуманного удаления в тишину на внушающий трепет общественный суд. И ты принуждаешь [меня,] все еще стыдящегося прежних [упущений], проникнуть в новое; и [хотя] я еще уступаю младшим, ты побуждаешь [меня] быть равным со старшими.
2. Ведь даже за те небольшие произведения, которые мы принесли в жертву Господу как малое приношение от нашего худого таланта, я никогда не взялся бы или не склонился бы [написать их], если бы не повеление епископской власти[38]. Кроме того, достоинство нашего красноречия и слога возросло благодаря и тебе. Ведь согласно прежнему твоему повелению мы поведали о страстях Господних, а ныне ты требуешь, чтобы мы сказали о самом (236) воплощении Господа и [Его] величии. Таким образом, мы, будучи введены архипастырской рукой словно во святое храма, ныне твоим водительством и помощью вступаем как бы во святая [Col. 11] святых (ср. Евр. 9:2)[39].
3. Велика честь, но внушает опасения итог, так как невозможно получить пальмовую ветвь сокровенных таинств и божественных наград, если не превзойти соперника. Итак, ты требуешь и повелеваешь, чтобы я немощными руками вступил в единоборство с недавно возникшей ересью и новым врагом веры[40] и твердо противостал открытыми, как говорят, устами опасной пасти смертоносного змия (ср. Быт. 3:1): разумеется, чтобы пророческая сила и божественная доблесть евангельского слова посредством меня, словно заклинателя, связала змия, нападающего извивающимися движениями на Божии Церкви [Col. 12]. Я повинуюсь твоей настоятельной просьбе, повинуюсь повелению.
4. Ибо я и сам желаю верить более тебе, чем себе. В особенности потому, что вместе с тобой [мне] повелевает это и любовь к Господу моему Иисусу Христу, Который это [же] приказывает через тебя. Остается [только], чтобы ты испросил осуществления повеленного дела у Того, Который через тебя повелел[41]. Ибо здесь подвергается опасности уже более твое дело, чем мое, более твоя власть, чем мое служение. Ибо меня, окажусь ли я приличествующим твоему приказанию или нет, в известной мере оправдывает сам образ послушания и смирения; [и] пожалуй, тем более заслуги в моем послушании, чем меньше [моя] способность.
5. Мы ведь легко повинуемся приказанию кого угодно, когда избыток нам позволяет, но велико и достойно удивления усердие того, кто в стремлении имеет то, чего не имеет в способности. Следовательно, здесь твой интерес, твоя забота, дело твоей чести: молись и умоляй [Бога], чтобы мое невежество не подвергло опасности твой выбор. Ведь если мы не будем соответствовать таковому [твоему] мнению, то даже если в послушании
В словах преп. Иоанна, бывшего к тому времени уже в преклонном возрасте, очевидно сквозит желание удалиться на монастырский покой в молитвенное уединение от богословско-писательского и полемического труда, а также посвятить себя окормлению основанных им монастырей. –
С будущим св. папой Львом преп. Иоанн Кассиан познакомился между 405 г., когда прибыл в Рим с посланием свт. Иоанна Златоуста, написанным из-за гонения со стороны Феофила Александрийского и содержащим просьбу о справедливом суде, и 416 г., когда преп. Иоанн основал монастыри св. Виктора и Спасителя в Марселе. –
М.-А. Ванниер полагает, что выражение «привязанность к Римской церкви и честь божественного служения» принадлежит не самому преп. Иоанну, но было добавлено в рукопись позднейшим средневековым переписчиком либо принадлежало свт. Льву (JCTI. Р. 86). –
Речь может идти о епископе Марселя, папе Римском Целестине или о Касторе, епископе Аптском, по просьбе которого была написана часть «Собеседований». –
Данные слова можно понимать в метафорическом смысле – как побуждение к писательскому труду со стороны вышеупомянутых архиереев, но М.-А. Ванниер полагает, что это выражение может относиться и к рукоположению преп. Иоанна в диакона свт. Иоанном Златоустом в Константинополе, и, метафорически, к более высокой степени духовности данного христологического произведения по сравнению с аскетическими «Установлениями» и «Собеседованиями» (JCTI. Р. 87). –
Речь идет о Нестории, патриархе Константинопольском. –
М.-А. Ванниер полагает, что здесь может подразумеваться и папа Целестин (JCTI. Р. 87). –
