за трое суток, не думаю, что будет сложно. Даже пешком успеет – усмехнулся француз.
– Георг, вы сказали морем, но моя дочь простужена, – заметил Макаров, – если бы ей можно было морем, то мы бы…
– Не волнуйтесь, на этом шлюпе есть отличная теплая каютка. Маленькая, но в ней есть печка, а на полу медвежья шкура, – успокоил его Дюбуа. – От Евпатории хода всего-то три-четыре часа.
Полковник Зайцев тепло попрощался с Георгом и ушел; он еще раз попросил поручика не опаздывать. Все трое направились к выходу, у двери Георг остановился и шепнул Макарову: сейчас вы вернетесь, на столике я оставил свой мешочек, взгляните внимательно на тех двоих, что сидели за вашей спиной.
Спиной к их столу сидел пехотный капитан. Напротив него высокий черноволосый в черкеске с газырями; его лицо, особенно усы и глаза явно указывали на кавказское происхождение. Черноволосый читал какую-то бумагу; он радостно воскликнул: да ведь это именно то, что мы всю жизнь искали с тобой, Француз!
– Что вы заметили? – спросил Дюбуа.
Владимир рассказал. Старик нахмурился.
– Произошло то, чего я так опасался, Владимир, нас подслушали. Капитан, очевидно хорошо знающий французский, записывал наш разговор, а затем передал запись второму.
К ним подошел Петренко, офицер для особых поручений при Полковнике.
– Начальство велело дожидаться тебя здесь, – сообщил он, – вдруг понадоблюсь.
– Уже понадобился, Саша. Нужно взять патруль и немедленно проверить документы у двоих типов, один невысокий, плотный пехотный капитан, второй, кавказец в черной черкеске. Они в харчевне, столик рядом с нашим. Придержи их, я скоро вернусь.
– Вы мне объясните, где найти ваш корабль, я подойду вечером часов в десять, – спросил он у Дюбуа.
– Какой корабль, – рассмеялся Георг, – это небольшой барк! хотя кроме паруса у него есть еще и двигатель. Стоим мы в Стрелецкой бухте, любого спросите, вам покажут. Сейчас закажите мне извозчика, военных они только и слушаются, у меня кое-какой груз здесь. И если можно, давайте продолжим разговор французским, представляете, какой музыкой он звучит в моих ушах.
Ехать в Стрелецкую бухту никто не хотел, мол, далековато; наконец, удалось уговорить молодого бледного парня, по всей вероятности раненого, одна нога у него была в сапоге другая в валенке. Когда возвратились к харчевне, их поджидал явно расстроенный Петренко: те двое, пока он искал патруль ушли через кухню.
Они погрузили на телегу два больших мешка, и Георг отправился в путь. По дороге возница подобрал молодого чернявого парня по кличке Цыган. Бледнолицый сообщил ему, что везет француза в Стрелецкую бухту с двумя мешками груза, что в мешках, неизвестно.
– А ты точно уверен, что он француз, – поинтересовался Цыган.
– Точно. Когда они меня нанимали, то со мной офицер договаривался: куда ехать и сколько платить, а этот только лопотал по своему, ни одного русского слова не сказал.
Цыган
