всем, что она дает тебе?
– А свое ты видела?
Сегодня последний день и она собирается повторить все, что так любит в этом мире, а потом отправится на бал, создав самое необыкновенное платье из всех виденных ею на Земле. Ей придется постараться, потому что другие ее наброски уже расхватали сокурсницы. Ей не жалко. Ни одно из них не удовлетворяло Этель на все сто процентов.
– Зеркало? Это ведь не то. Ты знаешь.
Этель повернулась к Лерке, прикоснулась к холодному стеклу и не отрывая взгляда от лица девушки, изобразила ледяной рисунок на стекле. Точь-в-точь Лера, вот только без нежного румянца на щеках.
– Пользуйся, а то скоро растает.
Этель наскоро переоделась и поспешила в душевые, отвоевала себе раковину, поплескав в лицо едва теплой водой.
– Стало холоднее, – проговорила Анфиса, приближая лицо к зеркалу. – Три вязанки хвороста извели, а все никак не согреемся.
Этель кивнула, хмыкнув ухищрениям девушки. Та заприметила в себе какие-то изъяны и поспешила убрать их снежным «ботоксом». Так все делают – замораживают те или иные участки лица или тела, не давая развиться несовершенствам от природы. Вот только смешно это. Они такие юные и красивые. Им ли бояться морщин?
– Ты уже придумала себе наряд?
– Пока нет, – Этель фыркает от холодной воды, что не так сильно замечается когда-то обмороженными пальцами. – Не было вдохновения.
Анфиса только покачала головой. Наверное, ей было любопытно и не хотелось повториться в созданном наряде. Этель за это не беспокоилась. Они все разные, как снежинки и платья у них тоже будут разными.
– Черт бы их побрал, – говорит она в полотенце.
Не нравилось Этель что их звали снежинками и не объяснить никому, что в этот простом слове она видит девчонок из садика
– Что ты сказала?
– Ничего!
Этель умчалась обратно в комнату. Анфиса была права холодно стало в мгновение ока, а она так хотела согреться.
– Это все из-за замка, – проговорила Лера, кутаясь в лохматую кофточку. – Он высасывает тепло.
– Тогда зачем поставили так близко?
Лера пожала плечами, сунула ноги в валенки и поскакала к столу, на котором стремительно остывал горячий чай.
– Твой сбор. Почти остыл. Еще пару секунд и будет именно так.
Этель отмахнулась. Ей стало лучше. Выпьет она эту гадость перед балом, чтобы действовать на трезвую и абсолютно холодную голову. Она, стыдно признаться, только в такие моменты чувствует себя наиболее раскованной – когда плевать на весь мир вокруг.
– Погоди, сделаем кое-что, чтобы не околеть окончательно.
Она принялась прощупывать оконную раму у стены и у стекол. Дыхание близ окна превращалось не просто в пар, а в белоснежные снежинки.
– Этель, – в голосе Леры слышалось удивление. – Что ты делаешь?
Она
