лично.
Кочевать по стране без еды я не планировала, но была настроена так же непоколебимо. Приняла решение больше никого не слушать и по возможности избавиться от всех непрошеных советчиков навсегда. Но список печальной статистики и полезных советов все-таки собрала, он представлен в конце книги: “ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ДОРОГАЯ ЯРОСТИ”.
“Добрый вечер, диспетчер на связи. Что в дороге вас ждет, не скажу…”
С момента старта и до финиша я планирую ехать под чутким руководством хранителя маршрута. Человек, с которым мы будем всегда на связи, у которого есть маршрутный лист со всеми контактами из городов, где мне предлагали помощь. Хранитель будет видеть мои перемещения по интерактивной карте, эту услугу можно подключить у мобильного оператора. У нас обговорен условный час, когда я должна выходить на связь и сообщать координаты. Кроме координат, мы подготовили несколько сценариев на случай нестандартных ситуаций: например, если я пропаду со связи или встречусь в пути с неприятностями.
Часть вторая
Мама-Магадан
Поход был объявлен на 9000 километров. Маршрут пролегал по главным трассам – аналогам Транссибирской магистрали: получалось, будто я поеду по самой легендарной железной дороге, но только на велосипеде. Глубоко в Сибири имелись участки, которые меня сильно смущали. На деле я допускала их объезд через соседние с маршрутом страны, но основной вектор неизменно лежал на Дальний Восток. Конечной точкой должен был стать Магадан. Именно там живет моя мама, с которой мы много лет не поддерживали отношения. Восстановить и наладить общение с мамой было еще одной целью моего похода. О том, что я задумала, она не знала, бабушку и мамину сестру я попросила держать все в тайне. Я не была готова к диалогу с мамой и избегала его всеми возможными способами.
Самое честное слышишь на кухне ночью
Наша жизнь сложилась не самым простым образом. В 15 лет, после громкого конфликта с мамой, я стала беспризорником, ушла жить на улицу. Не то чтобы это произошло по моему личному желанию, но тогда это была единственная возможность оставить друг друга в покое. Мы все переживали потерю: мама – сына, а мы, дети, – старшего брата. Олега не стало в 18 лет после тяжелой болезни. Мама, которая всеми правдами и неправдами боролась за него, была сломлена. Она скорбела и тяжело отходила, а я в свои 15 лет имела типичный подростковый характер и не нашла другого способа докричаться до нее, кроме агрессии. Я хотела вернуть ее внимание, сказать, что здесь, рядом, остались мы – я и мой средний брат Максим. Я не давала маме отдышаться, огрызалась, хамила и ревновала. Ничего хорошего из этого не получилось – моим домом стала улица и сомнительные компании. Мама долго не замечала моих попыток вернуться домой. Она нашла меня только через полгода, плакала в трубку и просила зайти хотя бы за теплой одеждой. Но я уже жила, как могла, и как сама этого хотела.
Спустя долгое время я начала писать маме письма, в которых рассказывала, что
