стянул с лица шелковые шарфы. Шесть лет спустя он выглядел иначе, но в то же время остался прежним. В свои двадцать три он был немного старше Констанции. У него были высокие заостренные скулы и смуглая кожа восточного валорианца, доставшиеся по наследству от матери. В семнадцать лет он был долговязым неуклюжим юношей, за исключением тех случаев, когда держал в руках тренировочный меч. Но с тех пор его лицо изменилось, и он превратился в высокого, стройного, уверенного в себе мужчину. Его яркие зеленые глаза блестели подобно драгоценным камням, именно так, как она помнила с детства.
– Я рад, что вы вернулись, – неожиданно признался Ирвин. Щеки его запылали под пристальным взглядом Констанции.
Рот девушки дрогнул в дразнящей улыбке.
– Так где вы предлагаете мне спать?
Ирвин прокашлялся:
– Комнаты первого этажа вполне пригодны для жизни. Я боюсь, это единственное, на что вы можете рассчитывать. У нас не хватает рабочей силы. Я уже послал несколько слуг, чтобы они подготовили спальню.
– Когда-то эти комнаты принадлежали моей матери, – заметила Констанция.
Когда мать умерла, Констанции было всего четыре года, но воспоминания о ней сохранились достаточно ясно.
Ирвин моргнул.
– В Восточной башне осталась еще одна пустая комната, и я слышал, что в северном крыле…
– Все нормально. Я останусь внизу, – ответила девушка, сомневаясь, что сможет еще раз преодолеть путь через двор.
К моменту прихода Констанции первый этаж словно превратился в бурлящий котел. Спускаясь, через открытую дверь она заметила внутреннюю часть комнаты и лакея, принесшего корзину с дровами. Горничные своей маленькой командой убирали с кровати грязные простыни, стелили чистые одеяла, подметали пол и разводили огонь в испачканном сажей камине. Дверь за лакеем закрылась, и Констанция нерешительно замерла: от старых привычек тяжело отказаться, а маскированные жрицы научили ее слушать, прежде чем заходить. Сплетни не заставили долго себя ждать.
– Говорят, гончие вернулись голодными. Они так и не поймали ее.
– Думаешь, она все еще в городе?
– Констанция? – раздался за спиной голос Ирвина.
– Прошу прощения, – ответила она, одарив его легкой улыбкой. – Я давно здесь не была.
Распахнув дверь, Констанция и лорд Ирвин оказались на пороге комнаты. Голоса слуг мгновенно стихли. Со времен ее матери обстановка существенно изменилась: исчезли индивидуальность и характер. Интересно, кто здесь жил после нее? Они тоже здесь умерли? Внезапно ее внимание привлекла сидушка у окна. Она подошла к стеклу, чтобы взглянуть на темный двор, и как только прикоснулась коленями к выбитым от пыли синим бархатным подушкам, ощутила знакомое чувство. Констанция не сидела здесь с детства. Давным-давно, купаясь в солнечных лучах, здесь отдыхала ее мама. Ее каштановые волосы были заплетены в косы вокруг головы на заграничный манер.
