проклятие. Светлый Сол с отвращением отвернется от тебя! Хул радостно распахнет зубастую пасть, примет вас всех в свои когтистые объятия и утащит в кровавое Озеро Пауков…
– Я верую в Исварху, – поморщился Каргай. – Чем ты грозишь мне, глупец? Да, я вырос среди вас, и что? Боги наших предков слабы! Они поселили бьяров в хижины из бересты и мха. Они заставляют тебя есть кашу из осиновой заболони, точно нечистого зайца. А теперь погляди на величие Исвархи! Наш бог дарует верным силу и власть. Чем же ты пытаешься меня напугать? Прекрати болтовню и отвечай – сколько застав вокруг святилища?
Бьяр исподлобья глядел на воеводу. Тот лишь вздохнул и кивнул лазутчику.
Первый удар заставил упрямца согнуться и застонать. Второй отбросил наземь.
– Когда он все расскажет, оповести меня, – велел Каргай. – Да не задерживайся. Пока лесные недоумки будут стучать и завывать, подберемся поближе – они в эту пору как токующие глухари. А как только вылезет самозванец – начинаем!
Он повернул коня и направился в лес, где у берега реки его ждала сотня всадников.
– Надо же, сколько народу! – прошептал Анил, глядя на луг сквозь листву из-за отогнутой ветки лещины. – А в столице Бьярму считают почти необитаемой…
Перед тем как окружить святилище, Каргай отдал под руку юноши пару десятков бойцов и велел затаиться в кустах на пригорке совсем рядом со священным камнем на краю луга. Юному арию было дано важное поручение – его, много раз видевшего Аюра при дворе, поставили с отрядом ближе всех, чтоб он опознал царевича и подал знак остальным воинам, скрывавшимся в лесу.
Луг раскинулся по обе стороны тихой и темной лесной речки. По правую руку, где он был шире, его ограждала обрывистая, заросшая лесом гора. И захочешь, не найдешь лучшего места для засады.
Под самой горой громоздился огромный, в два человеческих роста, замшелый валун, очертаниями похожий на лежащего зверя. Из-под валуна сочился прозрачный родник, тонкими струйками стекая по скале и пропадая в траве. В его сторону нескончаемым потоком тянулся народ. Празднично одетые бьяры в меховых безрукавках, расшитых пестрыми бусами и речным жемчугом, несли узелки, короба с жертвенной едой, туеса с пивом. Молодые парни с хохотом и прибаутками тащили круглые пироги – здоровенные, одному не унести. На многих были личины из древесной коры, раскрашенные так, что при виде них даже медведь спрятался бы в берлогу. Повсюду слышались приветственные возгласы – порой соседи не видали друг друга с прошлой осени.
– Да тут, наверно, десятки деревень собрались…
«Вот только обычно бьяры приходят на моление целыми семьями, а здесь почти нет ни женщин, ни детей. Да и стариков, кроме „говорящих с духами“, что-то не видать…» – отметил про себя Хаста.
– Так и есть, – отозвался он вслух. – На праздник Пугала люди со всех краев по нескольку дней идут. Вот на таких сборищах люди наместника их и ловили…
– Что за Пугало-то, расскажи?
– А вон оно,
