удаляющиеся шаги. Ощущение безвыходности вновь обрушилось на меня.
«Чёртово утро, чёртов день, чёртов город» – единственные мысли, что крутились в голове. А еще вопрос о том, каким образом я попаду в школу, ведь она находится в нескольких километрах от дома Мэри.
Пока я лежала и сокрушалась о своей стремительно несущейся под откос жизни, время не стояло на месте. Красноречивый стук по трубе заставил отбросить одеяло и спустить босые ноги на холодный, дощатый пол. Слегка потянувшись, дабы вернуть себе координацию, я встала с постели и направилась в ванную.
Весьма скромных размеров уборная, но зато очень светлая, а главное своя. Кремовый кафель квадратной формы, переливался перламутровым отблеском в лучах солнца, проникающих внутрь через большое двустворчатое окно. На некоторых плитках были нарисованы анютины глазки – яркие и очень красивые цветы. Их кричащий, насыщенно фиолетовый цвет с дерзкими «брызгами» жёлтого невольно заставил меня улыбнуться, навеяв воспоминания из детства о бабушкином платье, сплошь усыпанном подобным рисунком. Ванная располагалась прямо напротив входной двери во всю ширину помещения. Не большая, но позволяющая разместиться комфортно. Одна раковина справа от входа. Над ней шкафчик с зеркальными дверцами и уже упомянутое ранее окно слева. Кстати, оно вызвало у меня весьма смешанные чувства – с одной стороны умиротворение от возможности принимая ванну наслаждаться видом высоченных сосен позади дома, и досады возникающей от почти брезгливых мыслей о незащищенности личного пространства. Но эти опасения с лёгкостью сглаживало наличие занавесок – светлых, льняных, подвязанных тонким, жёлтым канатом. На углу самой ванной стояла большая глиняная ваза со свежим букетом полевых цветов. Их постоянно приносила бабушка, иногда я даже не замечала когда, видимо прибывая в состоянии сна. Подле раковины разместился круглый, металлический, туалетный столик, на изящных, фигурных ножках. По всему его периметру натянута толстая капроновая нить, удерживающая шторки из белой ткани мило присборенные в духе Мэри Войт. Бабушка вообще создавала впечатление крайне романтичной особы. От неё всегда пахло розовым маслом, а в сумочке лежала потрёпанная книга "Унесённые ветром". Она говорила медленно, выразительно. В её лексиконе присутствовали устаревшие слова, а иногда предложения строились на манер Джейн Остин. Но всё это наделяло миссис Войт собственным, своеобразным шармом и лично мне весьма импонировало.
Подойдя к этажерке, я присела на корточки и отодвинула занавеску. На полочке лежали чистые полотенца, новая зубная щётка, паста и не распакованное мыло. Забросив туалетные принадлежности в раковину, мысленно сказав бабушке «спасибо», я встала, сняла с запястья резинку для волос (которую по старой привычке всегда надевала перед сном, чтобы с утра не тратить время на её поиски) и собрала волосы в высокий хвост. После, слегка прищурившись от настырного и неизменно преследующего меня солнца, включила воду, распечатала зубную пасту, принимаясь чистить зубы.
Всё это
