Порта, Джироламо Кардано, с которым в Неаполе у него были и личные встречи. В единственной в своем роде восьмитомной «Истории магических и экспериментальных наук» Линн Торндайк проводит интересное различение между мыслителями XVI–XVII веков. Те, кто больше занимался физическими науками, включая астрономию – например, Галилео Галилей, Декарт или Ньютон – были, по его мнению, склонны, скорее, к скептическому и просвещенческому рационализму. А вот в сферах биологии, химии и медицины – в науках, называемых сегодня науками о жизни, – сопротивление только что обозначившемуся образу мысли Нового времени в пользу оккультных и магических воззрений было существенно мощнее и гораздо продолжительнее[157].
Постигать мир как механизм или как организм: делла Порта тогда еще не высказался в пользу какой-либо из этих альтернатив, до сих пор влияющих на дискуссию в науках. Как бы там ни было, характерен поворот: в начале Нового времени механика служила образцом для жизни; в начале культуры, основанной в конечном итоге на механических принципах, живое становится образцом и главной метафорой для машин и программ. Язык в сетях объединенных машин и программ наполнен организмами, генетическими процессами, океанами и реками[158] – делла Порта не был специалистом в привычном нам смысле. Он интересовался математикой, геометрией и арифметикой, механическими феноменами и физическими науками[159] в той же степени, как и миром растений и животных. Уже в Magia I содержится описание пневматических и гидравлических экспериментов, которым в Magia II делла Порта полностью посвятил книгу девятнадцатую. В 1601 году он опубликовал отдельный трактат о законе рычага и законе изменения тяги, об их расчетах и применении. Разбитая на три книги «Pneumaticorum»[160] – также превосходная реминисценция из Герона Александрийского и его механического театра машин, приводимых в действие огнем, водой и воздухом. В том же году вышел его трактат по геометрии кривых («Elementorum curvilineorum»), включая работу по квадратуре круга. В 1601 году делла Порта написал также исследование по метеорологии («De aeris transmutationibus»), которое только в 1610 году было издано без цензуры и считалось наиболее полным для своего времени по темам геологии, изучения моря и погоды.
Многочисленные работы об ощущениях живых организмов послужили для делла Порта своего рода введением в изучение натурфилософии. В попытках проследить структурную общность в разнообразных явлениях органической природы, не лишая их индивидуального характера, он впоследствии вновь опирался на натурфилософию. Здесь он следует одной из мыслей Фичино о понимании натуральной магии, которая во многом восходит еще к Эмпедоклу: все вещи связаны между собой посредством симпатии, поскольку им присуще некое глубинное сходство[161]. «Phytognomonia» (1583) в общей сложности в восьми книгах и в длинной цепи красочных ассоциаций обыгрывает формальное родство между всем, что существует под небом: подобия между корневищами растений и человеческими макушками,
Недавние исследования, например, биографии Ньютона, показывают, что даже в первой группе занятия магическими искусствами были гораздо распространеннее, чем считалось прежде. Правда, они длительное время выносились за скобки историографами естественных наук (см.: White, 1998, где рассматривается отношение Ньютона к алхимии).
Подробнее об этом: Zielinski, 1997b.
В предисловии к метеорологическим исследованиям 1610 года он называет их scienze fisiche.
Много лет спустя «Pneumaticorum» получил признание и в истории машиностроения как пионерская работа (см.: Beck, 1900, 254). О Героне см. перевод: Woodcroft, 1851.
См. Beierwaltes, 1978, 8.
