не глядя на Гусаря.
– Эй, эй, уймись, братец. Ты же глазами ее напополам стригёшь. Ну, у тебя и хватка!
– Не «хватка», а обаяние, глупая голова. Спорим, я нынче же с ней объяснюсь?
– А давай! Ударим по рукам!
Гусарь шало блеснул глазами, жмурясь на ярком солнце.
– Глядите – орел! Ну, ну. Крепко, видать, ты в темя любовь свою вбил. Думаешь…
– Уверен! – Алексей решительно разбил их рукопожатие и снова беспокойно глянул через плечо.
Дамы продолжали стоять у пестрых торговых лотков с лентами атласа и кружевами. Алешка весь истомился, вспомнил наперечет все лапидарные наставления добряка Сухотина, которые тот любил повторять воспитанникам потешки перед их выходом «в свет».
– Прежде всего, держите дозор за ножом и вилкой, ежели вас, голубцов, пригласят за стол. Салфетки, тарелки и скатерть должны быть опрятны – в лучшем виде! Пальцы и рты соусом не пачкать, есть небольшими порциями, так чтоб не быть с набитым ртом, как бурлак, когда дама к тебе обратится с вопросом. Барышням головы глупостями не крутить! Там и так светлых мыслей немного… И всякие чувства держать в кулаке! К черту розовые туманы и сентиментальную пудру! Высоким степенствам и господам офицерам кланяться учтивым поклоном, как вас учил танцмейстер. Ежели дама соблаговолит протянуть вам руку, всенепременно приложитесь, но коснувши, не чмокать, как свинья, не в хлеву воспитывались, и помните всегда о чести родного училища. И вот еще что, сударики… На рынках, вокзалах и площадях разиней не быть. Деньги родительские, а особливо казенные, хранить на груди и без надобности не лохматить купюрами. Уши на перекрестках и в заведениях не развешивать… и без вас от добродырых дураков свет задыхается. Иному олуху скажешь, что в скрипке бес сидит и поет на разные голоса, он, чудак, и поверит… о женском роде уже и молчу. Те клуши и вороньему граю верют.
– О чем хандришь, Ромео? – Сашка спорхнул с чугунной ограды, на которой примостился минутой раньше. – Гляди, уйдут! Ну, точно, к барыкинскому вокзалу тронули. Верно в народе бачут: «Дурак сватается, умному дорогу подает!» Да ты очами-то на меня не сверкай… Бежим! Я ж для твоей пользы, вестимо.
Друзья бросились наперегонки, но в это время на Семинарской, как назло, случился кипучий затор. Извозчики, грохоча колесами телег, подвезли к торговым рядам новый товар – ни проехать, ни пройти, черт ногу сломит.
«Господи, уйдет… Потеряю! Господи, уйдет!» – Кречетова стегнул страх, в какой-то момент в толчее шляпок и платков, корзин и ведер, бородатых и бритых лиц он с замиранием сердца ощутил вокруг себя пустоту, словно летел в пропасть, но уже в следующий миг, пробираясь сквозь плотные, сбившиеся тела, он, как пробка из бутылки, вылетел на простор вслед за Гусарем, осыпаемый в спину толчками и руганью:
– У, чумовое отродье! Звери ногастые!
– Воть черти их носят! Ломят, бытто земля под ими горить!
– Ну, ять тебе пришью на затылке заплату, сучонок! – взорвался руганью рыжебородый мужик с корзиной рассыпанных яблок.
– А
