то как же, голубчик, а то как же… Вот я и говорю, что если бы ты вел себя пристойнее, то избежал бы неприятной обязанности выслушивать мои ворчливые морали, кого-нибудь другого давно бы научившие уму-разуму.
– Да, ученик из меня не вышел… – отвечал граф Перчик. – Но это уж, знаете, от природы. Так же, как это.
Он поднял руку, удивительно напоминающую птичью лапку и помахал ею в воздухе. На руке было всего три пальца: большой, средний и указательный.
– Полноте, Эмиль, при чем тут природа? Доктор Нойман рассказывал мне в Берлине, что в будущем все люди будут трехпалыми. Два пальца человеку не нужны, и они отомрут. Все будут трехпалыми. В этом смысле ты человек будущего. Ну, скажи мне правду, очень ли тебе не хватает этих двух пальцев?
Перчик чуть-чуть покраснел:
– Этот ваш доктор Нойман начитался на ночь эволюционистов. У него, как у трибуна будущих поколений, начал отмирать мозг…
– Эмильчик, как тебе не совестно…
– Да будет ему известно, что я даже в церкви не осмеливаюсь вытащить правую руку из кармана сюртука. Люди поговаривают, что я презираю Дом Божий. Господь свидетель, я его презираю, однако…
– Ах, Эмиль, прошу тебя, не надо. Не надо так говорить. Я знаю, сейчас это считается хорошим тоном, вся европейская молодежь высказывается подобным образом, но здесь, в нашей тиши… здесь мы не поймем этого. Вековые традиции…
– Европейская молодежь, как и вы, восхищается Ницше.
– Ты сбил меня с мысли, Эмиль. Так вот, в Гейдельберге ты участвовал в дуэлях. Только не прерывай меня и не заводись насчет дела чести. Это я уже слышала. Твой кодекс чести набирался соков из моего кармана. Это я платила за то, чтобы избежать скандалов и тебя не исключили из университета.
– Если бы вы позаботились о приличном приданом для моей матери, платила бы она. Кто виноват, что мои родители обречены гнить в какой-то там Бретани лишь потому, что им нечем заплатить за дорогу и, вернувшись, обосноваться здесь?
– Кто виноват, что твой отец неудачник и я в глаза его видеть не хочу?
– Ваш Бог, скорее всего.
– Он отчасти и твой, Эмилюшка. Как и ты – Его, потому что тебя воспитывали в Его духе.
– Он пожалел выделить мне ангела-хранителя, который заодно хранил бы и ваш карманчик.
– Тот карманчик, в который ты залез по уши, Эмиль, и нет ни капли надежды, что ты из него вылезешь.
– Ну ладно. Сейчас-то вы чего от меня хотите?
– Здравствуйте, это я же платила, чтобы замять скандал.
– Что с того, меня ведь все равно выкинули из университета.
– Ты мог выбрать другой. Я предлагала.
– Из меня не вышел бы ни юрист, ни врач, ни ученый, ни тем более богослов. Все это нисколько меня не прельщает.
– Скажи мне, что же тебе мило, к чему ты склонен? – Графиня Эммануила положила в рот засахаренный орех и принялась его сосать. Перец прекрасно знал, что раскусить его она не может
