один случай, когда бы я уезжал в пионерский лагерь, или на худой конец ходил бы в туристический поход в горы, находящиеся совсем рядом; или ездил бы на море, хотя бы на экскурсию, уже не говоря о купании. Я завидовал всем своим сверстникам, кто уже искупался в Чёрном море.
Я посмотрел на мать и заметил, как на её глазах блеснули слёзы, которые привели меня в замешательство, заставляя положить голову на её плечо. Мы замолчали, прижавшись друг к другу. Я был счастлив, что со мной рядом дорогой и любимый человек. И зачем мне то море, когда мне и в станице хорошо, подумал я.
Автобус выскочил на асфальт, замелькали деревья, как будто вышли торопливо к дороге проводить нас в далёкий и добрый путь, ещё неведомый для нас. Таинственно и заманчиво звала эта дорога к жизни, назойливо обещая более привлекательную и счастливую, чем та, что осталась позади с её ухабами и крутыми поворотами.
Когда я расставался с сестрой, у меня возникло впечатление, что она хотела сказать мне что-то важное, касающееся нас двоих, но рядом стояли взрослые, и Маринка нужные слова так и не произнесла. Наверно, чтобы не спугнуть наши ещё не окрепшие чувства и не вызвать со стороны взрослых насмешек и унижения. Тем не менее, помня данный обет, я повторял:
– Буду писать часто и непременно, только не упрекай меня за ошибки.
Она не останавливала меня, как мне показалось, чтобы меня не огорчать своим невериям. Я недоумевал: то ли я такой безграмотный, бестолковый что она не верит, то ли причина в моём возрасте, когда такие обещания, как пыльца, которая сдувается с цветка от первого ветра. Однако повода так думать о себе, я ей не давал.
До учёбы в новой школе оставалось пять дней.
Когда автобус покатил по равнине, мать сообщила приятную новость: нам в барачном помещении дали комнатушку. В моё отсутствие она уже покинула со своим скромным скарбом родительский барак. Начинался новый виток моей жизни. Мать была рада, что мы переехали в другой район города, что она отрывает меня от дурных друзей, и таким образом надеется наладить новую для меня жизнь без шишек на голове и заноз в сердце.
Я вхожу в новую веранду, а потом в комнату, у нас отдельный вход. Справа в бараке располагается женское общежитие строителей, справа поселилась семья офицера милиции.
Мы входим в большую комнату, аж двадцать шесть квадратных метров. Посредине комнаты столб, подпирающий потолок, пахнет известью и краской. Мамаша успела к моему приезду сделать ремонт, завести две металлические кровати, два стула, два стола, один для меня, другой для кухни.
– Эх, сынок, сколько всего нужно! – слышу я голос матери. – Одно расстройство!
Я успокаиваю мать:
– Да ничего нам ненужно, осталось только купить занавеску (марлю), да кой – какую посуду. Самое главное, у нас примус есть, две кастрюли и сковородка. Вокзал от нас недалеко, заготовим на зиму угля, а дров вон сколько
