style="font-size:15px;"> – Отпрошусь у начальства, приду на линейку, посмотрю со стороны, как ты выглядишь!
Не помню, когда последний раз мать была на школьной линейке, не до этого ей было от житейских забот и усталости. Но главная причина, возможно, крылась в другом, ей надоело выслушивать только одни упрёки в мой адрес, от стыда сгорая. Поэтому её желанию особенно не поверил. Как правило мама уходила на работу в пять часов утра, а приходила домой после восьми. Она работала поваром в столовой грозного комитета государственной безопасности (КГБ по Краснодарскому краю). Она лично обслуживала начальника краевого комитета, малейшая оплошность могла стоить ей Сибири в лучшем случае, а в худшем и жизни.
Утро! Как обычно в это время года оно на Кубани – славное. Солнце неяркое, даже утром нежно и приятно согревает. Уже нет той изнуряющей жары: какое-то нежное равновесие наступило между летом и осенью, в воздухе витает запах яблок, груш и пленительный сладкий привкус арбуза не сходит с губ.
Пока мать готовила брюки и новую рубашку, я уплетал сладкий арбуз за две щеки вместе с чёрными семечками. Мякоть сахарными крупинками таяла во рту, стекая алым соком по рукам.
В это время года я всегда баловал арбузами мать. Весь город был завален арбузами, их продавали на каждом углу. Я часто подвязывался у торгашей, просясь на разгрузку такого хрупкого товара. Потом выбирал парочку со свиным хвостиком и нёс домой. Мать не верила, что я заработал честным трудом, всё время повторяла:
– Своровал небось!
И хотя у мамы в ридикюле всегда лежали медяки, и их вполне хватило бы на покупку одного арбуза, однако без её разрешения денег я никогда не брал.
Задолго до начала линейки мы вышли из дома, направляясь в первую очередь на её работу. По дороге мать то и дело просила меня вести себя в школе скромно, без всяких там чудачеств и фокусов. Работа оказалась рядом со школой всего какой-то квартал. Я заволновался от этой близости. потом успокоился, сознавая, что во мне произошли большие перемены, позволяющие обходится без опеки и надзора.
– Ну вот, всё! Пришли! – с облегчением, утирая лицо платочком, сказала мать и заторопилась: – Сейчас! Сейчас! – проверю кто из девчат пришёл на работу. Поставим варить мясо, а ты иди в зал столовой, отдыхай.
– Да где же они, вечно опаздывают?!
Вскоре появились помощники и закипела работа: стоял грохот кастрюль и заразительный женский смех.
Я никогда на работе матери не бывал и не представлял, что такой сытный труд может быть тяжким.
– Вот так мы работаем! – повторяла мать, забегая часто в зал, раскрасневшаяся от горячих плит, всё время спрашивая:
– Ну, как ты? – я вальяжно отвечал: «Да ничего, жить можно». В такой же спешке мать накормила меня манной кашей. Подала компот, твердя одно и тоже:
– Быстро кушай, иди в скверик и жди меня там!
Всё
