тихо сели с мамой за стол друг против друга и стали есть жареную картошку. И какая-то тревожная надежда, что мы можем быть счастливыми и без отца, как никогда одолела нас! Для меня уже тогда стало ясно, что только одна есть истина на земле – святая истина матери, без неё я пропаду, как пропадали многие сироты после войны. Государство хотя и пыталось сиротство согреть, накормить, одеть, тем не менее, сколько их ещё бродяжничало по нашим вокзалам и базарам, не зная материнской ласки.
Поглощая картошку, я думал только о матери и о сестре!
Появилось неожиданное желание увидеть Маринку и вместе побродить по городу, изумляясь красотой улиц и чему-то, чего я ещё не понимал! Я не знал, что с этим чувством делать? Моё волнение заметила мать и, стараясь вывести из этого состояния, сообщила, что завтра пойдём в школу за учебниками. Я пришёл в себя, счастливый, ощущая свободу в этой комнате, где никто тебя не попрекнёт куском хлеба и не даст тебе подзатыльника. Я повеселел, вдыхая запах извести, и меня потянуло на сон.
Проснулся рано утром от того, что кровать дрожит и слышен скрежет металла:
– Спи, сынок, товарняк с живностью на мясокомбинат пошёл. Ровно пять часов, ещё рано!
С последними словами матери в открытую форточку влетел довольно знакомый станичный запах, такой желанный и уже любимый. Я стал вспоминать лучшие моменты станичной утренней жизни. Как Маринка, хотя и охотно принимала мою помощь по хозяйству, но всегда старалась мой сладкий сон беречь: рано не будить.
Часто просто садилась утром за стол рядом со мной и так ласково гладила по руке, что я весь замирал от невольной недосказанности, которая была в её нежном взгляде. В том, как она оберегала меня в работе, было столько отрады, что моя душа светилась, словно та памятная горная речка в солнечный день.
Я страстно захотел вернуться в станицу, где ласточки свили в коровнике гнёзда и уже появились птенцы, где высоко в небе кружит орёл, высматривая свою добычу, где за чистой серебряной рекой бродит табун лошадей под присмотром Фомича. Очнулся я оттого, что мать навалилась на кровать и дует мне в лицо, стараясь меня окончательно разбудить.
– Я уже оладьи приготовила, поешь со сметанной, да будем собираться в школу. Дорогу покажу, пешком минут двадцать, а то и тридцать идти.
Я обхватил мать за шею и, никак не отпуская, стал приговаривать:
– Да разве мне нужен отец? Мне только ты нужна. Нам и без отца хорошо!
И в ответ услышал:
– Да, сынок, ты умница, он ведь, окаянный. ещё пожалеет, что бросил такого сына!
Меня удивило то, что мать в первую очередь думала обо мне, загоняя свою любовь и боль куда-то в глубину своей независимой души. Я начал уже сознавать, что только материнская любовь может развеять мрак.
Пока маманя собиралась в дорогу, я быстро сбегал за водой к колонке, подпевая задорно себе под нос любимую песню:
– Были
