белобрысой пигалицы в красивую и модную юную девушку, и с тех пор, вот уже много лет, Димкино сердце не знало покоя. Детские игры с мальчишками к тому времени для Дины уже ушли в прошлое, она больше не носилась с братьями по парку и двору все погожие дни напролет, не делилась с Димкой своими немудреными фантазиями и наивными детскими секретами, а жила своей девчачьей жизнью, которая каждому парню в эти годы представляется чем-то загадочным, наделенным особенным романтическим ореолом. Общались они теперь гораздо реже и уже совсем по-взрослому – иногда, когда у нее не было других дел, Дина соглашалась посидеть с братьями в беседке во дворе. Они, как и прежде, болтали, шутили и смеялись, но уже не возились, не баловались и разговоры вели тоже совсем другие, не как раньше. С возрастом интересы Дины сильно изменились, теперь она говорила в основном о парнях, о деньгах, о ресторанах, о вещах, делилась с друзьями детства своими мечтами о красивой жизни, о том, как здорово было бы найти богатого хахаля, а еще лучше – «свалить на фиг из этой страны». Дина всегда мечтала о Соединенных Штатах, эта страна (она упорно называла ее Америкой) казалась ей истинным раем на Земле.
Слушать все это Димке было очень тяжело. Он понимал, что не способен дать Дине и сотой доли того, о чем она грезит. Но как же быть, если при одном взгляде на нее Димино сердце начинало отчаянно биться, ладони противно запотевали, а кровь отчего-то приливала к лицу и, что самое неприятное, к щекам, отчего те делались малиновыми? Дима долго терпел эти мучения, но однажды все-таки решился и, столкнувшись с Диной у подъезда, завел с ней разговор и пригласил сходить завтра в кино. Но Дина в ответ только покачала головой, мол, как-нибудь в другой раз, и убежала по своим делам. А в душе Димы осталась незаживающая рана, которую он потом еще много лет с удовольствием лелеял и растравлял. Как большинство его сверстников, Димка Салап был и очень впечатлителен, и обидчив, и болезненно самолюбив. Хотя и не подавал виду, держал свои страдания в секрете ото всех и никому, кроме бабушки Лёли, о них не обмолвился. Даже родителям, с которыми у него всю жизнь были дружеские и доверительные отношения. Но Дину Тюлину мама и папа недолюбливали, считали, что она вырастет примитивной и ограниченной мещанкой. Слушая это, Димка только усмехался про себя. К сожалению, даже лучшие из родителей иногда не понимают самых элементарных вещей.
Другой явной страстью Димы стала вычислительная техника. В те годы – в начале и даже в середине восьмидесятых – большинство наших соотечественников имело о ней лишь смутное представление, в основном благодаря модной книге братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» да крылатой фразе из любимого народом фильма «Служебный роман»: «Очень хорошо, что в Швейцарии компьютеры». «Широким кругам общественности» это новое изобретение человечества было почти неизвестно, казалось чем-то далеким, абстрактным и уж совсем ненужным в повседневной жизни. Так, очередная игрушка для ученых и специалистов-инженеров. Однако Дима Салап относился
