знакомых из Ленинграда. Я примкнул к ним в поисках ночлега, и мы переночевали в каком-то полуразрушенном доме. На следующий день мы скооперировались с Сашей Теребениным и поехали дальше. Вдвоем путешествовать всегда легче, но было воскресенье, и мы застряли на полпути в Ригу. У нас оставалось три рубля на двоих. Я настраивался на две недели путешествия, но денег явно не хватало, и мы решили вернуться в Таллинн. Переночевав в мастерской какого-то художника, я поехал обратно в Ленинград. Но там выяснилось, что все мои друзья еще только раскачиваются и полны решимости добраться до Лиепаи. Мне пришлось быстро собираться с силами и снова отправляться в путь. Мы скооперировались с Файнштейном и поехали прямо в Ригу, договорившись встретиться с Бобом, его новой подругой Татьяной и Родионом во Пскове, а с остальными – прямо в Лиепае.
На этот раз мы подготовились к путешествию немного лучше, а Файнштейн взял несколько банок «Сополса». В середине первого дня нашего путешествия, где-то между Лугой и Псковом, у нас случился казус. Мы ехали на бензовозе с присущим ему соответствующим запахом. Вдруг мы почувствовали, что к запаху бензина стал примешиваться знакомый запах «Сополса». Михаил полез в рюкзак и обнаружил, что одна банка открылась и пятновыводитель пропитал весь его свитер. Мы сделали вид, будто ничего не произошло, но когда водитель, доселе хранивший молчание, вдруг раздухарился и стал гнать какую-то ерунду, мы решили, что пора выходить. На прощание водитель принес извинения за то, что сегодня в кабине особенно сильно пахнет бензином. Еле сдерживая смех, мы с Михаилом вышли и принялись проветривать свитер: с таким запахом нас больше никто бы не взял.
Вечером мы все встретились во Пскове и решили переночевать в местном Кремле. Двор Кремля, густо заросший травой, представлялся подходящим местом, мы разбили лагерь и расположились на ночлег. Михаил открыл «Сополс», и вся ситуация располагала к тому, что пришел и мой черед попробовать, что это такое. Но первый опыт чуть было не оказался последним. Боб расслабленно перебирал струны гитары и что-то напевал. Мы вполголоса переговаривались, пытаясь проникнуться моментом, но через некоторое время опустился туман и стало холодно. Кремлевскую стену по всему периметру венчал узенький козырек, и мы решили подняться по внутреннему балкону на эту стену и впотьмах улеглись спать друг за другом прямо под этим козырьком, который создавал иллюзию крыши над головой. На какое-то время как будто стало теплее, но часа в четыре утра мы все синхронно проснулись. Уже светало, и то, что мы увидели, заставило нас содрогнуться: мы лежали на стене, которая обрывалась метров на двадцать вниз. Мы спали на краю пропасти. Оставаться в Кремле нам сразу расхотелось, и мы спустились в город, залезли на какой-то чердак и улеглись прямо на кучу угля. Когда утром мы выползли на свет божий к реке помыться, то являли собой очень живописное зрелище.
