дернулся, а тут еще снаружи затопали. Кто знал, что на таком древнем баркасе настоящий сейф окажется?
– Давайте шмонать. Жень, на тебе документы и бумаги. Вдруг подсказка найдется? А мы остальным займемся.
Подсказок не было. Женька просмотрел бумаги: личные документы, письмо от жены, квитанции с узла связи. Лежащий у каюты оказался румыном, – судя по нашивкам, капитаном «Жиу». В карманах, кроме коробки шикарных папирос и зажигалки, вообще ничего. Начальство в молчании переворачивало вверх дном каюту. Собственно, искать было просто – всего-то три квадратных метра. Женька на всякий случай поднялся в рубку. Здесь в темноте сидел Миша-Махсун.
– Как там?
– Хреново. Сейф. И ключей нет.
– Здесь тоже сейф, – прошептал Миша. – Я глянул на всякий случай.
– Здорово. Открыт был, что ли?
– Отчего открыт? Я сам дверцу отогнул. Вон ломик. А сейф так – жестянка. Там бумаги…
Женька сгреб бумаги, вернулся вниз к свету Спешно стал смотреть добычу. Все не то – сплошь на румынском. Лоции, карты. Возможно, и полезное, но не то.
– Давайте взрывника сюда, – решительно сказала Катрин. – Или вскроет, раз «медвежатник» такой одаренный, или пусть к взрыву сейф готовит.
– Какой взрыв?! Очнись, Катюша, – зашипел старший лейтенант. – Нашумим – здесь и останемся.
– Под налетом рванем. Не зря ведь ходили, – уперлась начальница.
– Так убьют нас вообще на хрен! – возмутился Толкунов.
– Подождите, может, Мишка тихо откроет? – рискнул вставить слово Женька.
– Откроет, как же! – командир пнул сейф. – Вон какой антик. Здесь профи нужен.
– Так, может, их учили, – заикнулся Женька. – Они – СМЕРШ. А мы…
– Что «мы»?!
– Что «мы», Земляков? Ты что здесь рассуждения и обсуждения развел? – возмутился старший лейтенант.
– Ну, вы тут обсудите общее падение дисциплины, а я пока взломщика сменю, – вмешалась Катрин.
Через несколько секунд Миша-Махсун переступил через труп румына и заглянул в каюту:
– Ай, вот она.
– Она-она, – Толкунов, видимо, пытался сдержать себя. – Две минуты, и вердикт выноси. Времени в обрез.
Шахметов опустился на колени перед сейфом, провел мозолистыми пальцами по литым завитушкам. Старший лейтенант переминался у двери. Женька, сам не любящий, когда через плечо смотрят, занялся румынской картой. Интересный все-таки язык. Экие лексемы на латинский лад.
– Товарищи офицеры, а он, наверное, такой… театр, – после паузы неуверенно сказал Миша-Махсун.
– Что значит «театр»? – изумился Толкунов.
– Немного ненастоящий, – пояснил взрывник. – Тыльная сторона – деревяшка.
– Ты в своем уме? Это ж девятнадцатый век. Художественное литье.
– Здесь литье, там дерево, – Мишка постучал по окрашенному темно-зеленой
