непреодолимо высоких заборов. И это усилило в нем чувство подавленности.
Уже у подъездных ступенек Чаркин резко остановился, и тут же изнутри здания до них донеслись звуки жаркой перепалки, которая очень скоро перешла в крик. Вслед за этим в дверях появился здоровенный представитель закона. Он пытался вышвырнуть на улицу небольшого роста лысого человека, одетого во все белое. Тот, не умолкая ни на миг, яростно сопротивлялся.
– Не имеете права! – орал он истошным голосом. – Я вас призову к ответу! Я найду на вас управу!.. Вы у меня еще попляшете!.. Да, именно вы, лично вы!..
Игнорируя угрозы, детина пытался оторвать его от себя, но это было не так-то просто: человечек намертво вцепился ему в сорочку и ни за что не хотел отпускать.
– Вы ответите за все! Вы от меня так просто не отделаетесь!.. История вас вышвырнет вон!.. История вас не простит!.. Да, да, не простит!.. – бессвязно кричал он, сопротивляясь с завидным упорством. – Как вы обращаетесь с учителем истории! Мерзавцы!..
Глядя на этого человека, Армен почувствовал что-то вроде приятного облегчения: может быть, выход именно в таком героическом ночном противоборстве?..
– Катись отсюда вместе со своей историей! – рассвирепел страж порядка и, изрыгая брань, наконец оторвал от себя человечка и что есть силы швырнул его вниз. Тот попытался было сохранить равновесие, но не смог и, покатившись по ступеням, ударился головой о бетон. В следующую секунду он с удивительным проворством снова вскочил на ноги и, пронзительно взвизгнув, устремился к своему обидчику.
– Ах ты, мразь! Жить тебе надоело? – гаркнул Чаркин, преградив ему путь. – Как ты разговариваешь с представителем закона, подлец? Будешь нам голову морочить – сгноим в тюрьме!
Внезапно он нанес каблуком ботинка такой ловкий и сильный удар в живот, что человек взвыл от боли и упал навзничь. Чаркин уже изготовился для повторного удара, когда тот кое-как поднялся на ноги и отпрянул в сторону, а затем, прихрамывая и бросив пристальный взгляд на Армена, с удивительной после такой бурной сцены невозмутимостью пошел к воротам.
– Чего торчишь как столб? – задыхаясь от злости повернулся Чаркин к Армену. – Шагай! А ты, Сили, не рассусоливай, а чуть что – бей по роже, – наставительно бросил он мимоходом детине, который был явно моложе и, стоя перед входом в здание, виновато улыбался.
Коридор был узким и длинным, казалось, ему нет конца. Его словно нарочно сделали таким, чтобы проход по нему длился целую вечность и чтобы человек, преодолев этот мученический путь, успел превратиться в испуганное двуногое животное. Армен глубоко и шумно вздохнул, что не понравилось Чаркину, усмотревшему в этом некий тайный смысл: обернувшись, он обжег Армена ненавидящим взглядом и угрожающе поджал губы. От нескончаемых голых стен и тяжелого воздуха Армен изнемог и, точно деревянный, шел и шел на негнущихся ногах, не чувствуя даже собственных шагов,
