это касильская настойка, милорд.
Горн ничего не ответил. Он плотно сжал губы, чтобы не застонать, когда я снимала последний слой бинтов. Повязка присохла, и мне пришлось ее отмачивать.
– Что там? – не выдержав, через силу спросил он.
– Не так страшно, как можно было ожидать, – уверенно ответила я.
Нет, вид воспаленных, заплывших гноем век не внушал оптимизма, но говорить об этом больному мне не хотелось.
– Не ври! – повысил голос мужчина.
– Даже не собиралась, – фыркнула в ответ и тут же мысленно выругалась. Рес! Нужно быть осторожнее. Не стоит забывать об уважении к высшим. Это сейчас Горн не обращает внимания на мой тон, а вот потом…
Впрочем, с чинопочитанием у меня давние проблемы. Где-то глубоко внутри сидит с детства вбитое убеждение, что все люди равны, и я ничего не могу с собой поделать. Нет, у меня хватает ума не высказывать свои мысли вслух, но иногда я забываюсь и веду себя слишком вольно с точки зрения нанимателей.
– Почему я не могу открыть глаза? – недовольно спросил Горн.
Чувствовалось, что он задал этот вопрос через силу. М-да, батенька, да вы тот еще гордец! Не терпите слабость и не любите признавать собственную беспомощность. Но ведь вам страшно. Страшно остаться слепым калекой. Страшно зависеть от других людей. Страшно потерять свою привычную жизнь… Страшно умереть.
– Воспаление и отек, – коротко ответила я. – Когда мы с ними справимся, станет легче.
– А ноги?
– Откуда эти раны? Такое ощущение, что их нанесли каким-то зазубренным оружием.
– Тебя это не касается, – отрезал Горн. – Лучше скажи, смогу я подняться?
– Пока рано об этом говорить, милорд. Должно пройти время.
Я говорила, а сама осторожно обрабатывала раны, пытаясь понять, откуда они взялись. Судя по характерным белесым полоскам на висках, это было похоже на действие кислоты. Из тех, что при попадании на кожу разъедают ее до язв. Хорошо хоть, сами глаза не пострадали, только веки.
– И все-таки ты врешь, – отрывисто произнес больной.
– О чем вы, милорд?
– Ты не можешь знать, вернется ко мне зрение или нет.
– Почему же? Сами глаза не повреждены, видно, вы успели их прикрыть и увернуться от вашего недоброжелателя. Скорее всего, вам досталась лишь малая часть раствора, иначе все было бы гораздо хуже.
– Что б ты понимала, – тихо пробормотал Горн. Он чуть привстал, опираясь на локти и спросил: – Ты закончила?
– Да, милорд.
Я как раз закрепила последний слой повязки.
– Уходи.
Голос больного прозвучал глухо. Что ж, неудивительно. Как бы ни был силен мужчина, после неприятной процедуры ему требовался отдых.
– Скажи Эрику, чтобы зашел, – устало произнес Горн и обессиленно рухнул на подушки.
Я молча собрала использованные бинты, сложила в сумку инструменты и пошла к выходу.
– И не мельтеши тут
