что вы понимаете под словом «редкость». Для нас это обычное дело. Или почти обычное.
– Они могут привести к особым видам безумия?
– Не понимаю вопроса.
– Вы упомянули трисомию. Может анализ кариотипа выявить такие болезни, как, например, шизофрения?
– Никоим образом. Даже если предположить, что подобные патологии имеют генетическое происхождение, понадобилось бы выявить их специфический ген и изучить ДНК. Наши исследования не настолько специализированные. К чему вы клоните? Боюсь даже предположить. Вы думаете, что убийцей может оказаться сумасшедший, чья генетическая аномалия когда-то была выявлена у нас?
– Существует и другая возможность: родители, затаившие на вас злобу.
– За что?
– За ненормальный результат. За ребенка, родившегося с каким-то изъяном.
– Что за нелепость? – возмутился Павуа.
– Если бы вы знали, с какими мотивами нам приходится сталкиваться.
– Я хочу сказать, что это действительно нелепость. Даже если предположить, что кариограмма покажет аномалию, нет никакой причины винить в этом нас. А главное, подобные исследования как раз и нужны, чтобы избежать появления на свет ненормального ребенка. Амниоцентез проводится заблаговременно, чтобы беременность можно было прервать.
– А если вы совершили ошибку? Если вы не разглядели патологию и ребенок родился ненормальным?
Павуа выглядел удрученным. Впрочем, на его губах все еще блуждала неопределенная улыбка.
– Нет, – ответил он просто. – Нам можно доверять на все сто процентов.
– И ни разу не путали пробирки? Не было ни единого сбоя в компьютерах?
– Вы плохо представляете себе, в каких условиях мы работаем. Мы соблюдаем строжайшие меры безопасности. За нами постоянно наблюдают правительственные эксперты. Я никогда не слышал о каких-либо ошибках в нашей профессии. Ни у нас, да и нигде в мире.
Бернар Павуа произнес свою речь совершенно бесстрастно. Никто и ничто не способно выбить его из колеи. Настоящая глыба льда.
По-видимому, Тэн был удивлен не меньше Жанны:
– Похоже, вы не так уж потрясены гибелью Нелли Баржак. Вас даже не поразили невероятные обстоятельства ее смерти.
– Я предпочитаю принимать мир таким, какой он есть. Я не мог бы изо дня в день читать газеты, убеждаясь в том, что наше общество захлебывается в насилии, и при этом отвергать возможность того, что однажды оно постучится и в мою дверь.
Судья с досадой развел руками:
– Но где же ваше сострадание? Вас даже не шокирует то, как погибла Нелли? Такая молодая? А пытки, которым ее подвергли, причиненные ей увечья?
– Погибло лишь это воплощение Нелли. Ее душа продолжает странствие.
– Вы… Вы верите в реинкарнацию? – изумилась Жанна.
– Я буддист. Верю в череду перерождений и единство души. Что до моих чувств, лучше сказать вам прямо сейчас:
