style="font-size:15px;"> Вирсавия вновь родила Давиду сына.
Она назвала его Соломоном.
Господь полюбил его.
Царь Давид завещал ему свое царство. [3]
Миша закончил чтение и вздохнул:
– Тысячи лет люди знают, что нельзя брать чужое, нельзя убивать, завидовать…
– А все равно – завидуют, крадут, отнимают последнее, – продолжила Ира, Женькина мама.
– И никакого наказания не боятся. И бывает ли им это наказание? – мудро заметил ее сын.
– Может быть, Бог от нас устал и все пустил на самотек? И ничего никому не бывает за их зло? – с заметной горечью произнесла обычно молчавшая при чужих Аня.
И опять, как в начале дня, заблестели в ее глазах слезы.
– А может быть, бедняку стоило лучше следить за своей овечкой, раз он ее так сильно любил? – раздраженно спросила вдруг Любочка. – Почему бедняки всегда дают себя обокрасть? Может, с ними что-то не то? Может, они ущербные какие-то?
Люба не выносила, когда мама делалась грустной. От отчаяния и невозможности помочь она немедленно начинала «лезть на рожон», как называл это ее состояние папа Миша.
– Слушай, Любань, а ты – ума палата, – уважительно восхитился Федор, Женькин отец. – Под таким углом взглянула…
– А богатые – не ущербные? Так и норовят ухватить чужое, хоть у самих уже из ушей лезет, – тут же возразила его супруга, любившая вступать с мужем в горячую полемику по любому вопросу.
– Получается – ущербные все, – подвел итог Миша. – То есть все не без греха. Но только тот, кто заведомо сильнее, и отвечает потом по полной программе.
– А бедняк не ответил по полной, по-твоему? – не унималась Люба.
Но тут в общий разговор вступил заскуливший немыслимым басом щеночек.
От звуков его богатырского плача всех присутствующих почему-то разобрал дикий смех.
– Любань, – добродушно поинтересовался Федор, – как думаешь, может, это не щенок вовсе, а?
– А кто? – насторожилась Люба.
– Почем я знаю? Дикая лошадь Пржевальского, например. Вырастет и задаст нам жару. Жеребят нарожает. Будут у нас на лоджиях пастись…
– Может, и лошадь, пап, а может, корова? – согласился Женька, отправляясь за тряпкой: на полу после прохода «не мышонка, не лягушки, а неведомой зверушки» образовалась более чем солидная лужа. – Зато все нас уважать будут.
И с этим трудно было поспорить.
– А где ее место будет? – спросил Миша. – Кто будет главный хозяин?
– Мы, – хором заявили Люба с Женькой.
– А давайте ей на лоджии конуру построим, – вполне всерьез предложил Федор. – Кавказцы – они же на улице привычные жить, на дворе или при отаре.
Весь их этаж опоясывала широкая лоджия.
Дом строился по индивидуальному проекту. Архитектор явно воплощал мечты собственного детства о катании на велике по балкону, о свете, широком обзоре
2 Цар. 11:2–3, 14–17, 26–27; 12:1-10, 14–19, 24.
