с директором, пока она не улетела. И позволь мне взять с собой Гибсона. Ей нужен наш уран точно так же, как и нам самим. Думаю, я могу заключить сделку.
– Ты? Сделку?
Длинный плащ лорда Алистера взвился вихрем черно-красного шелка, когда отец резко развернулся и уставился на картину, на которой была изображена гондола, подплывающая к острову с обнесенной оградой гробницей.
Неожиданно в разговор вступил Криспин:
– Почему бы и нет, отец? У него неплохо получается.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но сглотнул и с немым удивлением уставился на Криспина. Неужели он только что пытался за меня заступиться? Я просто сидел и смотрел на младшего брата, опустившего квадратную челюсть к игровому планшету, что снова появился в его больших руках с толстыми пальцами.
– Потому что твой брат своим вмешательством уже испортил и без того затруднительную ситуацию, – произнес отец и, не меняя положения ног, вполоборота взглянул на меня из-под изогнутых бровей.
Его силуэт потемнел, освещенный только слабыми лучами солнца, что пробивались через круглое отверстие купола с выцветшими фресками, изображающими завоевание планеты.
– Я дал тебе простое задание: утихомирить представительницу гильдии, – напомнил он. – А ты только взбудоражил ее и прервал переговоры, чтобы успеть на этот фарс в тронном зале.
Я вцепился в подлокотники так крепко, что жилы мои застонали, и выдохнул:
– Ты не должен был отсылать меня.
Услышав это, отец все-таки повернулся:
– Только не вздумай читать мне нотации, мальчик!
В первый раз за день лорд Алистер повысил голос, нахмурив брови так, что над самым носом образовалась небольшая складка. Не то чтобы он кричал, но и этого вполне хватило. Даже Криспин перепугался.
– Я знаю твои способности, хоть они и не велики.
Уязвленная гордость пересилила мой страх, и я вскочил с кресла:
– Не велики? Я думал, что меня обучают дипломатии. Гибсон говорит…
– Гибсон просто старый дурак, забывший свое место.
В этот момент отец показал себя настоящим лордом, отметая тридцатилетнюю верную службу схоласта одним величественным движением руки.
– Самое время отправить старика на покой, – заявил он. – Подыщем для него какое-нибудь уединенное местечко в городе или, может быть, в горах. Ему понравится.
– Не делай этого!
Отец моргнул один раз, словно в леднике образовалась трещина, и произнес:
– Полагаю, я уже сказал, чтобы ты не смел учить меня.
Голос его внезапно стал пугающе мягким. Вернувшись к созерцанию картины с погребальным островом и маленькой белой лодкой, отец продолжил:
– Мы никогда и ничего не делаем в спешке. Сам по себе старик не бесполезен. Насколько я понимаю, ты делаешь успехи в изучении языков.
Чувствуя
