как будто уже и гнилью тоже. Максиму двадцать, Анна никогда так не общалась с взрослыми мужчинами, боится выглядеть глупой и, конечно же, выглядит. Но Максим ей все прощает, предлагает подбросить домой на машине. «Бабушка подарила, – небрежно объясняет он, усаживаясь за руль. – У меня бабушка в полном порядке, начальница отдела капитального строительства…»
В общем, через час-полтора Анна, в полнейшем смятении, слушает дома через наушники Баха в современной аранжировке, пьет крепкий сладкий чай и даже что-то ест. На следующий день назначено свидание, и как поступить, непонятно. Анна волнуется, не спит ночь, но на встречу вероломно собирается. Вероломство заключается еще и в том, что она опять навещает Таню в больничной палате, приносит ей еще вишен и белых сладких слив. Ей ужасно стыдно, Таня – лучшая подруга, но ведь это Максим, ее мечта. Кумир. «Это же Максим», – шепчет она, оправдывая себя. «Что ты бормочешь?», – спрашивает Таня. «Так, ничего», – краснеет Анна. Поспешно прощается и прямиком направляется с Максимом в кино, а потом в бар.
В баре она карабкается на высокий табурет, пьет советское шампанское, чуть ли не впервые в жизни ест сушеный миндаль; свет приглушен, и можно видеть свое отражение в зеркале за стойкой – глаза блестят, и в каждом бьют фонтаны ожидания.
Ожидания оправдываются: Максим обнимает ее за угловатые плечи и целует, в рот, в шею, в плечо. Анна задыхается, щеки горят, и сердце колотится ускоренно. «Какая ты классная, – шепчет Максим, – и пахнешь офигенно…» Анна обнимает Максима за шею, а он наматывает ее темную прядь на указательный палец. Восторг, восторг, пятнадцать лет, чудеса, чудеса.
Утром Анна едет к Тане, застает ее за сборами: выписали. «Таня, – нетвердо произносит Анна, – я вчера ходила с Максимом в кино, потом в бар. Мне кажется, что…» У Анны дрожат ноги, и руки тоже дрожат. Чужим голосом она повторяет: «Мне кажется, что…» и молчит. Она очень боится: а) потерять дружбу Тани; и б) потерять любовь Максима.
Таня сначала ничего не отвечает, потом садится на кровать – уже без простыней – и вдруг начинает смеяться. Смех у Тани тяжелый, увесистый. Не взлетает, а падает. «Да не бери в голову! – говорит она, насмеявшись. – Он мне сразу сказал, что пойдет с тобой, типа, ты очень забавная. Такая, говорит, грива волос! Я просто хотела посмотреть, как ты отреагируешь. И как долго будешь скрывать. Проверочка…» Анна молчит. Таня встает, подходит близко, похлопывает ее по ярко-красной щеке.
Они вместе выходят на улицу, идут к остановке автобуса; Анна тащит сумку с пустыми банками – ничего нельзя оставлять в больнице, плохая примета.
Никакого «мне кажется, что…» не получилось. На следующий звонок Максима Анна ответить не захочет. А потом, довольно скоро, он перестанет звонить.
В новом учебном году Максим на занятиях драмкружка уже не появлялся. Его мать нашла себе другого провожатого – старинную подругу, настоящую компаньонку с редким именем Василиса.
Но
