невозможным, Гитлер послал к нам своего адъютанта Шмундта с заданием на месте убедиться в состоянии местности. Тут Тресков оказался как раз на месте. Он без всякой жалости таскал целый день своего бывшего товарища по полку, Шмундта, по почти непроходимым дорогам, по размякшим распаханным полям, мокрым лугам и скользким склонам гор, пока тот, совершенно обессилевший, вечером снова не появился в нашем штабе. С тех пор Гитлер отказался от подобного неуместного контроля наших донесений о погоде.
Естественно, больше всего страдал от этих постоянно меняющихся решений и связанной с этим непродуктивной работы нашего штаба наш командующий, генерал-полковник фон Рундштедт, вообще не отличавшийся особой терпеливостью. Правда, вскоре на наш штаб стал обрушиваться поток бумаг, обычно захлестывающий в спокойной обстановке войска и штабы. Однако в немецкой армии издавна существовала хорошая традиция избавлять старших командиров от всяческих мелочей, этот поток бумаг практически полностью миновал генерал-полковника. Поэтому он каждое утро совершал продолжительную прогулку по набережной Рейна, во время которой я часто его сопровождал. Ведь и мне нужно было немного размяться. Даже во время морозной зимы, когда воды Рейна были прочно скованы льдом, Рундштедт надевал только тонкий прорезиненный плащ. На мое замечание, что так можно простудиться и умереть, он ответил, что у него еще никогда не было зимнего пальто и что он и на старости лет не собирается его приобретать! Так это было и на самом деле! В этом пожилом человеке все еще чувствовалось спартанское воспитание кадетского корпуса. О моем собственном пребывании в кадетском корпусе он мне напоминал еще и кое-чем иным. Когда генерал-полковник после прогулки сидел за письменным столом и ожидал, когда к нему явлюсь я или кто-либо из офицеров штаба для доклада, он с интересом читал захватывающий детективный роман. Интересно, что детективные романы читают очень многие, даже выдающиеся люди, охотно прибегающие к ним, чтобы отключиться от серьезных дел. Однако наш уважаемый командующий все же немного стеснялся, когда его заставали за чтением подобных книг. Поэтому он клал романы в открытый ящик письменного стола, который он быстро задвигал, когда кто-либо входил к нему для доклада. Также делали и мы, кадеты, когда в часы работы в нашу комнату входил воспитатель!
Моя попытка развлечь генерал-полковника в один из длинных вечеров посещением одного из фронтовых кинотеатров потерпела крушение. Геббельсовская кинохроника вызвала у него крайнее недовольство, и я был рад, что его замечания слышал только я один.
Бывали, однако, и веселые происшествия. Однажды на улице мы встретили егеря из австрийской горнострелковой дивизии. Хороший малый, он, видно, совсем недавно стал солдатом, и мундир, который был ему слишком велик, а также посылки, которыми он был изрядно нагружен, придавали ему весьма живописный вид – он очень отдаленно напоминал солдата. К тому же ремень он надел не на талию, а использовал его, сдвинув значительно
