говорит и к мужичку обращается: – Что ж ты, охальник, зверей лесных позоришь? Мало ль ты девок человечьих попортил?
– Не казните меня. Выслушайте сперва историю мою. Зовут меня Милентием. Был я некогда красив та́к, что девки мимо пройти не могли. А бабы – те вовсе проходу не давали. Сладко мне жилось на свете. Шёл я раз по дороге, слышу: кличет меня кто-то. Гляжу: старушонка в яме. Такая гадкая, аж свет божий позорит. «Подсоби, – молвит, – сынок». А я ей: «Какой я тебе сынок? Уж правнуки твои, верно, в земле сгнили, а ты всё небо коптишь. Не жди от меня помоги, а коль сгинешь ты вовсе, так и то мне люди в заслугу поставят». Сказал так, да и елду свою показал: вот, мол, тебе вся моя помога. И тут у старой рука-то вытянулась да аккурат до моей мотни. Хвать за залупу и стала тянуть. И всего меня в неё втащила. Только чуток ног да рук, да от головы маковка одна снаружи осталися. Стал я сам с вершок, а залупа с горшок. А она ещё сказала: «Будешь ты отныне любую тварь женска пола еть, передыху не зная». Так что не своим хотением, а злокозненными чарами я вас, зве́рушки, обидел. А теперь, когда знаете, что было со мной, убейте вы меня, горемычного. А иначе освобожусь я, да и сызнова за вас возьмусь, и уж мандушкам вашим спасенья не видать.
Только молвил он это, как девка сосновая голос подала:
– Как это ты, мил-друг, освободишься-то? Будто я тя выпущу! Вечно будешь в объятиях моих.
– Погодь-погодь, – Еська смекает. – Яблочком не желаешь угоститься? И старушкин подарок из котомки достаёт.
– До гостинцев ли мне! – Милентий застонал.
– А ты отведай.
Тот яблочко надкусил, да и расти стал. Пока доел, превратился в такого ладного парня, что и звери обиды свои позабыли. А ка́к яблочко сочное было, то сок его на девку брызнул, и она живой да мягкой стала. Только шерсть рыжая на мандушке как была, так и осталась.
– Пойдём в деревню, – Милентий зовёт.
– Нет уж, я в лесу родилась, тут и жизнь коротать буду.
– И то верно, – он молвит. – Неровён час, узнают мужики, что это я всех девок перепортил, зашибут ведь.
Так и остались Милентий с Соснушкой в лесу жить.
А Еська дале пошёл.
КАК ЕСЬКА ЕБИЦКУЮ СИЛУ ОДОЛЕЛ
1
Шёл Еська куда дорога вела. Она направо, и он направо. Она налево, и Еська туда. Мосток так мосток, овраг так овраг.
Дошёл до корчмы.
Корчмарша на крыльце сидит, рукой голову подпирает.
– Здоро́во, хозяйка!
Та только головой кивнула.
– Чего грустна? Принимай гостя, враз развеселишься.
– Ну заходи, человек прохожий.
Встала, подолом перед носом Еськиным шварк. Пятки только белые мелькнули.
Зашли. Сел Еська за стол.
– Чем расплачиваться будешь, человек прохожий? Серебро есть, аль товар какой?
– Серебра у меня немерено, да как на грех, обронилось по пути. Вишь, сколько на дороге лежит?
– Да то ж пыль.
– Вот это моё серебро и есть, –
