следовало родиться в Японии, – заключила Сатоко. – У нас любят сумасшедших с самоубийственными наклонностями. Боевые искусства ты явно ставишь выше, чем жизнь, и с удовольствием распишешься в этом собственной кровью. Никаких проблем.
– Ну, одна проблема тут всё-таки есть.
– Да? И какая же?
– У меня отвратительный почерк.
Мгновение девушки сверлили друг друга взглядами, а потом дружно расхохотались.
– Хаябуси-сама будет в восторге! – выдавила Сатоко сквозь смех.
– Интересно, а как ты поступила бы на моём месте?
– Одиннадцать поколений моих предков были самураями. Не принять предложения вроде этого я попросту не могу, не потеряв лицо. Но открыть тебе страшную тайну? Я искренне надеюсь, что мне никогда подобного не предложат.
– Почему? – удивилась Ольга.
– Я хочу не только сражаться, но и жить. По-человечески, а не в полном самоотречении. Хочу ходить по земле, смеяться с друзьями, развлекаться с любовником… и нормально тренироваться. Надеюсь, в своё время я приму смерть не хуже прочих. Но не имею желания делать её обыденной частью быта. Как, я сильно упала в твоих глазах?
– Нисколько. Каждому своё, Сатоко-сан. Я благодарна тебе и очень ценю тебя такой, какая ты есть. Да, предельное совершенство можно обрести только в предельных испытаниях. Мне не о чем сожалеть. Однако мой Путь – не единственный. А мир красив именно своим многообразием.
– Но всё-таки ты слишком сильно рискуешь. В Хаябуси-сэнсее можешь не сомневаться. Он прекрасный учитель, благородный человек и вообще самурай до мозга костей. Он не требует от нас и десятой доли того, что требует от себя. Своими глазами видела, как он выходил на татами со сломанной рукой. По его словам, человек имеет право на слабость, но буси – никогда. Судя по всему, нашу группу, в которую я привела вас с Натой, он всё-таки относит к категории людей. Но ты… Если он счёл тебя буси, не жди от него милосердия. Тебе придётся или стать идеальным воином, или погибнуть.
– О столь достойном выборе я даже не смела мечтать. Но называть меня буси? Конечно, в моем в роду тоже сплошные военные. Но ни одного японца.
– Да разве речь о происхождении? Впрочем, хватит догадок. Может, Ната-сан хотя бы чаю выпьет?
– Оставь её. Пусть посидит в одиночестве. Или загляни к ней после того, как я уйду. Тебя она сейчас ещё стерпит, а вот меня вряд ли.
– Расскажешь всё-таки, что случилось?
– Мы по дороге зашли в кафе – слегка остыть и заодно прочесть газету. Когда мы добрались до заметки о Камияма‐сане, к нам подсел некий мужчина, пьянее квакши в весеннюю пору. Он громко оплакивал своего друга Хидэо – и проклинал себя за нарушенное обещание.
– Значит, это и есть…
– Несомненно. Он, конечно, не мог и представить, кого встретил, – Ольга сдержанно хмыкнула. – И вот, пока этот деятель изливал нам свои переживания, Ната возьми и брякни, что он действительно позорит своё имя, и сам должен знать, как
