молодому капитану кавалерийского полка Дмитрию Урбашеву. Он вступил в Северное тайное общество в 24-м году. 12 декабря 1825 года он был одним из тех, кто находился в квартире Кондратия Рылеева, когда приехал князь Трубецкой с известием об отказе Константина от престола и назначенной на 14 декабря переприсяге царю Николаю Павловичу. У Рылеева на его «Русских завтраках» постоянно собирались соратники-заговорщики. Сам хозяин был в тот день болен, лежал в жару, с ним сидел, меняя ему на лбу мокрые салфетки, князь Евгений Петрович Оболенский. Услыхав от Сергея Трубецкого весть, они тут же решили: именно 14 декабря и надо начинать мятеж. Рылеев, Трубецкой и Оболенский вышли из кабинета к друзьям и объявили о решении. Среди всеобщего ликования Дмитрий Урбашев попробовал было сказать:
– Но ведь мы еще окончательно не выработали ни одного Закона для будущего благоустройства России! Не на пустом ли месте начинаем?
Но его обнимали, хлопали по плечам друзья:
– Главное – тирана свергнуть! Демократия и народу, и образованным людям мила! Потом государственный устав примем быстро!
А утром следующего дня получил Дмитрий Урбашев весточку из подмосковной родовой усадьбы «Замок»: его старый отец при смерти… Он был любящий сын, все бросил и поехал из Санкт-Петербурга в Серпухов, в «Замок». Застал отца живым, а через час тот скончался у него на руках.
Вот так и получилось, что капитан Урбашев на Сенатской площади в тот несчастный день не был. Товарищи, припомнившие его сомнения, высказанные накануне, решили, что он отступился от них. Но когда начались повальные аресты членов тайных обществ, Урбашев тоже был взят и попал под следствие. Он мог бы повиниться, но отказался стать на колени перед императором. Был направлен на Кавказ, в Таманский полк, через два года заболел лихорадкой и умер. Была у него невеста – и в самом деле одна из фрейлин двора. Да после всех событий она скоро вышла замуж за другого. Урбашев, как и многие декабристы, был лишен дворянского звания. А поскольку и умер бездетным, его княжеский титул и состояние перешли к двоюродному брату, Берестову…
Становилось свежо. Люся поеживалась под легкой шалью, наброшенной на плечи. Середина августа – это все же не разгар лета. Собеседники встали и тихо пошли к дому.
– Мне эти ребята сразу понравились, – сказал Викентий Павлович, вспомнив свою встречу на лугу. – Как их Саша называет? Лодя и Аленка… Не часто бывает такая дружба между учеником и наставницей…
7
Сегодня в разговоре Саша Петрусенко сказал:
– Мой папа – следователь по особо опасным делам. Он очень хороший следователь, его и в Москве знают, и в Санкт-Петербурге. А в прошлом году он сам задерживал одного убийцу и был ранен!
Алена вспомнила встречу с господином Петрусенко – он представился Викентием Павловичем. Ей тогда сразу понравился этот мужчина. У него было приятное открытое лицо, светлые усы, обаятельная улыбка и веселые, добрые глаза. У его пса Тобика тоже такие же глаза – веселые и добрые. Но у господина Петрусенко еще и очень внимательные.
Весь
