любовник ли ты мне?
Степа от неловкости отвернулся.
– Ладно, – усмехнулась Людмила Григорьевна. – Лучше ведь я это скажу, будешь хотя бы в курсе, готов дать отпор… Тебе-то ничего не говорят?
Степа, так же отвернувшись, пробормотал:
– Говорят… Ну, то есть там…
– Хороший ты, Степка. Тяжело тебе будет, – вздохнула Арефьева. – Нет в тебе нормальной доли сволочизма, без которой не проживешь. Так и будут все этим пользоваться.
– Можно мы отрывок из «Идиота» сделаем, покажем? – попросил Степа.
– Нет. Нормальным героем будешь. Если хочешь пострадать, давай Гамлета. Попробуем, а? Переубедим всех, кто считает, что у тебя только мордашка и рост и больше ничего?
– Попробуем, – вздохнул Степа, прекрасно зная, что отступать сейчас нельзя.
Потому, что все всегда уговаривают Людмилу Григорьевну, она не стоит на своем до последнего, слушает аргументы, может поддаться на уговоры. Любой может ее убедить. Любой, кроме него. Он, как обычно, поддался сам. Почему? Нет характера? Есть. Так почему? Степа взглянул на своего худрука. Красавица, даже в неполные шестьдесят – красавица. Статная, с тонким лицом, аристократка. Руки немного подкачали – крупноваты, но пальцы длинные, ровные… Сейчас она сложила из этих длинных крупных пальцев фигу и покачала перед его носом.
– Вот тебе «Идиот», – сказала Арефьева. – Будешь играть то, что я скажу. Я знаю, что тебе нужно. А ты – глупый маленький мальчик. Вырос такой балбес… – Она ласково потрепала его по голове и в результате настояла на своем.
В театре, куда он пришел устраиваться несколько дней назад, работала его сокурсница. Ничего сама толком не сыграла за несколько лет, но договорилась с помрежем о внеочередном показе для Степы.
Главный режиссер, сорокалетний светловолосый татарин, дружески подмигнул ему, протягивая руку:
– Привет! Как дела?
– Хорошо, – ответил Степа, пожав тому руку, улыбаясь и думая, как ему здороваться. Не говорить же в ответ «привет»…
– А я слышал, что хреново у тебя дела, – тоже улыбнулся режиссер, не зло, даже доброжелательно. – Что не берут тебя никуда. Метка Мазорова. Кто у него засветился – всё, капец тому. Да? Что скажешь?
Степа пожал плечами.
– Ладно. – Режиссер поудобнее уселся в невысоком кресле. – Хочешь что-нибудь прочесть? Показать? Что играл в дипломном?
– Гамлета.
– Сильно. Почитаешь?
Степа кивнул и начал читать отрывок из Достоевского. Главный режиссер театра слушал его полминуты, потом прервал:
– Слушай, какой странный перевод Шекспира. Чей?
– Это «Идиот», – объяснил Степа. – Монолог князя Мышкина о счастье.
– Вот я и думаю… А зачем ты мне из «Идиота» читаешь? Я же сказал – читай Гамлета. Кстати, вот что для тебя лично счастье? Давай вообще лучше поговорим.
Степа увидел стул у окна и пошел к нему, чтобы присесть.
– Нет
