все. Дай мне телефон, я не взял свой.
Мальчик сбегал в другую комнату и принес Степе телефон. Дозвонился он в «Скорую» почти сразу.
– Фамилия? Сколько лет?
Степа переспрашивал все у Вериного сына, тот с трудом, но сказал, что Вере тридцать пять лет и что его фамилия Калганов, а Верина – другая, но какая, он точно не помнит. Потом мальчик сбегал посмотреть на дверь, чтобы убедиться, что номер квартиры двести тринадцатый, а не триста двенадцатый. Минут через пятнадцать приехала «Скорая помощь». Степа вместе с врачом-мужчиной отнес Веру в машину, отдав ее паспорт, который пришлось найти в ящике, покопавшись в ее документах. У Степы мелькнула мысль – можно было бы посмотреть, какого Вера года рождения, правда ли настолько старше Степы, и была ли замужем, но листать страницы ее паспорта ему было неудобно.
Когда Веру положили на выдвижные носилки и задвинули в машину, ее сын опять стал плакать.
– Помолчи, – попросил его Степа. – Она всё слышит, ей еще хуже от этого.
– Слышит? – удивился мальчик, но плакать перестал.
– Да, слышит. Пошли.
Они вернулись к мальчику домой. Степа, с которого уже совсем сошел хмель, остались лишь неприятная тянущая боль в голове и кислый привкус во рту, прошел на кухню. Надо же, как симпатично можно было всё сделать, оказывается. У него кухня стильная, черно-белая, с тусклыми хромированными вставками, холодная и совершенно неуютная, а у Веры всё в теплой золотистой гамме, из дерева, – ящики, стол, стулья. На столе был рассыпан сахар, стояла недопитая чашка с чаем, мисочка с печеньем. На плите – кастрюля с холодным супом. Степа понюхал суп – вроде свежий. Он смахнул в руку сахар, включил плиту.
– Тебе поесть надо!
– Я суп не буду, – заявил мальчик, но не очень уверенно. – Я на завтрак суп не ем.
– Ага! Сейчас только привередничать. Ну, хлеб ешь тогда. У вас хлеб есть?
Мальчик пожал плечами.
– Я готовить вообще не умею, – продолжал Степа, заглядывая в шкаф, где был порядок – банки с крупами, пачки макарон, но хлеба не нашел, – имей в виду. Могу пиццу заказать. Любишь пиццу?
– С грибами только!
– Ладно, рассказывай, кто у тебя еще есть, кому тебя отдать, пока мама в больнице, а? И, кстати, как тебя зовут?
– Гоша.
– Ну, давай тогда, Гоша, пять. – Степа протянул мальчику руку. – А я – Степа.
Он пожал маленькую влажную ручку, чувствуя неожиданную симпатию и жалость к мальчугану.
– Так кто у тебя еще есть?
Мальчик подумал.
– Бабушка.
Степа увидел, что мальчик смотрит на полку под самым потолком, где стояли фотографии.
– Хорошо. Она в Москве? Можно к ней поехать?
Мальчик кивнул.
– Собирайся. Где она?
– На кладбище.
Степа развел руками:
– Ну, ты даешь.
– Мама говорит – она с нами, всё видит и слышит…
Степа
