влиться своими мыслями в волну убийственной человеческой ненависти, не желал, чтобы заработали установки импульсных турелей, пятная обломки стен ошметьями разорванной плоти.
Его наставники расценили бы подобные мысли как явное отклонение в работе рассудка защищающегося мнемоника, но, к счастью для Вадима, они уже не контролировали ситуацию.
Все происходило очень быстро.
Джон еще выбирался из кабины почвоукладчика, когда руки Вадима коснулась холодная ладонь девочки.
Как тебя зовут?
Эллен…
А меня – Вадим. Давай будем защищаться.
Как? – В ее мысленном голосе все еще сквозила паника.
Просто. Ты ощущаешь работу устройств периметра?
Да…
Работают два фантом-генератора. Нужно, чтобы они спроецировали наши голографические копии.
Хорошо. Я постараюсь.
Действуй. Я займусь маскировкой.
Когда Джон, оступившись, скатился по куче бетонного щебня, больно ударившись плечом о крупный обломок стены, к юнцу, перехватившему управление его машиной, присоединилась еще и девчонка.
Убью, обоих!.. – шарахнулась в пустом, измученном рассудке злая мысль. Он встал, поднял металлический прут и, замахнувшись, ударил.
Металл со свистом рассек воздух.
Ожидая встретить сопротивление, Джон едва устоял на ногах, с трудом удержав равновесие.
Какого фрайга?!
Мальчишка стоял в полуметре от него и как ни в чем не бывало сверлил Джона своим холодным взглядом.
Он сморгнул, но наваждение не исчезло.
Оба подростка выглядели натурально, и он, опустив прут, протянул руку, погрузив трясущиеся пальцы в голографическое изображение.
Проклятие…
Он резко обернулся, но вокруг, вне освещенного прожектором пространства, сгущалась тьма, подсвеченная заревом начавшегося неподалеку пожара.
Они где-то рядом… Сердце Джона бешено молотило в груди. Он озирался по сторонам, не находя взглядом ничего, кроме следов разрушений, причиненных периметру его действиями.
На самом деле Вадим и Эллен стояли в трех шагах от Джона. Голограмма являлась лишь частью маскирующего воздействия установки фантом-генератора. Сложный комплекс не только проецировал трехмерные копии взявшихся за руки детей, но и скрывал их самих от постороннего взгляда, создавая искривление метрики, заставляя световые волны огибать фигуры, создавая иллюзию пустого места.
Возможно, рассвирепевший и сбитый с толку Джон, наугад размахивая длинным прутом, случайно задел бы детей… или наоборот – приблизившись на опасное расстояние, получил бы от Вадима сокрушительный, испепеляющий разум мнемонический удар – этой злой ночью нельзя было поручиться, какими последствиями обернется то или иное действие.
Вадим действительно был готов защищать свою жизнь. Он многое понял за четверть часа, которые
