ей понравится, хотя похвальные характеристики чаще всего оказываются неоправданными.
– Вы будете в восторге от моей тетушки Джейн, – продолжал Реймонд. – Она – то, что я назвал бы типичным продуктом золотой поры. Викторианка до мозга костей. У нее все ножки туалетных столиков обернуты ситцем. Она живет в деревне, причем в такой, где никогда ничего не происходит, прямо как в застоявшемся пруду.
– Один раз что-то там случилось, – холодно заметила его жена.
– Не более чем любовная драма, грубая… никакой утонченности.
– Но она вам доставила ужасное удовольствие в то время, – напомнила ему Джоан с легким блеском в глазах.
– Мне иногда нравится играть в деревенский крикет, – с достоинством парировал Реймонд.
– Но так или иначе, тетушка Джейн обрела известность из-за того убийства.
– О! Она не так глупа. Она обожает загадки.
– Загадки? – спросила Гвенда, стараясь понять, в чем дело.
Реймонд махнул рукой:
– Любые. Почему жена лавочника прихватила зонтик, идя на церковное собрание в такой прекрасный вечер? Почему остатки маринованной креветки были найдены в том месте, а не в другом? Что случилось с сутаной викария? Все годится для мельницы моей тетушки Джейн. Поэтому, если у вас в жизни возникнет какая-нибудь проблема, обратитесь к ней, Гвенда. Она решит ее, – со смехом заключил Реймонд.
Гвенда тоже засмеялась, но весьма сдержанно.
Она была представлена тетушке Джейн, иными словами – мисс Марпл, – на следующий день. Мисс Марпл оказалась привлекательной пожилой дамой, высокой и худой, с румяными щеками и немного суетливыми манерами. В ее голубых глазах то и дело вспыхивали насмешливые искорки.
После раннего обеда, за которым выпили за здоровье тетушки Джейн, все отправились в «Театр его величества». На обеде, кроме Уэстов и Гвенды, присутствовали еще двое гостей – пожилой художник и молодой барристер – адвокат высшего ранга. Пожилой художник сидел за столом рядом с Гвендой, а молодой барристер – между Джоан и мисс Марпл, чьи замечания доставляли ему огромное удовольствие. Однако в театре Гвенда оказалась между Реймондом и барристером.
Огни погасли, и спектакль начался.
Актерский состав был великолепен, и Гвенде спектакль очень понравился. Ей немного довелось видеть первоклассных театральных постановок.
Спектакль близился к концу и уже достиг своей кульминации, когда на сцене прозвучал мужской голос, исполненный трагизма и отчаяния, граничащего с умопомрачением:
«Прикройте ей лицо. Не могу видеть. Она умерла молодой…»
Гвенда пронзительно вскрикнула.
Она вскочила со своего места, ни на кого не глядя, протиснулась к проходу между кресел и выбежала из зрительного зала. Ни минуты не думая, то бегом, то переходя на шаг, она устремилась в сторону Хеймаркета.
Неподалеку от Пикадилли она остановила свободное такси
