прошел без особых хлопот: два случая аппендицита, французский турист с паховой грыжей и консультация больного с переломом ребер и ноги – этот, дядька за пятьдесят, был из России, из Калуги. Порой выходки соотечественников просто изумляли Глеба; оставалось лишь согласиться с рентгенологом Бранко Михайловичем, что таких безбашенных людей во всей Европе не найдешь. Калужанин прыгнул в море с восьмиметровой скалы, напоролся на камень и выжил чудом; другие, гнавшие с бешеной скоростью по горным дорогам, летели с обрывов, или лезли в ледяные воды Крки, где их прихватывала судорога, или, упившись до посинения, желали непременно искупаться в шторм. Все их травмы доставались Глебу, единственному русскому хирургу. Врачуя своих компатриотов, он вспоминал о бойцах, с которыми сдружился на кавказских войнах. Спецназ, парни умелые, расчетливые, но временами отчаянные, тоже совсем безбашенные… Таков, вероятно, национальный характер, размышлял Глеб, вправляя кости или накладывая швы очередному пациенту.
В подвал к своему странному гостю он не пошел, а уселся перед домом на скамейке, вытащил сигареты, закурил, любуясь раскинувшимся внизу городом. Синее море, глубокое небо цвета лазури, зеленая листва, черепичные красные крыши и белый, желтый, оранжевый камень стен… Красивый город Сплит! А был еще лучше, пока Марина его не оставила… Она как этот город – яркая, смуглая, кареглазая, из тех девушек, про которых говорят: стройна точно пальма. Пальмы растут здесь всюду, на морской набережной их полно, а Марины уже нет… Не судьба! – думал Глеб, катая во рту сигарету. Не судьба родить детей, вырастить их, дожить до старости и умереть в один день…
Хлопнула калитка. Подошел сосед Славо Габрич, сел рядом, тоже задымил сигаретой. У Габрича имелся хороший джип, и с мая по сентябрь он промышлял извозом, катал туристов по всему побережью от Истрии до Дубровника. В зимние месяцы приходилось ему вкалывать на стройке, так как семейство у Славо было немаленькое: мать, супруга, трое ребятишек, пудель и кот. Марина дружила с Ангелкой, его женой.
– Что там в Японии слышно? Тушат реактор? Или уже потушили? – спросил Славо. Его занимали все мировые события, и он, разумеется, был в курсе последних японских несчастий – землетрясения, цунами и аварии на атомной станции. Но одно дело, как прокомментируют все эти журналисты, и совсем другое – послушать человека образованного, врача и лучшего хирурга в Сплите. Хорватия хоть и была славянской страной, но многим отличалась от России – к примеру, образованных здесь уважали. Здесь Глеб был не какой-то там врачишка, а господин доктор. Или, если угодно, пан, герр и мсье.
– Потушат японцы свой реактор, но радости в том мало, – промолвил он. – Радиоактивные воды уже в океане, а это совсем нехорошо. Возможно, хуже, чем в Чернобыле.
Темные брови Славо сошлись на переносице, он призадумался.
Потом пыхнул сигаретой и сказал неуверенно:
– Чернобыль – это ведь на Украине, да? Близко к нам, а Япония – другой конец света. Как доберется эта зараза до наших краев?
– По
